Название:Накануне
Команда: SG Smiren 2017
Автор: Счётчик ворон
Бета: Oriona (доброжелатель)
Фандом: Мор: Утопия
Пейринг/Персонажи: Самозванка/(|)Анна Ангел
Размер: драббл, 258 слов.
Категория: фемслэш
Жанр: character study
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: пост-fin_smiren. Самозванка лучше всех знает, кому и когда умирать. Сегодня она пришла к Анне.
Клара появляется неожиданно. По крайней мере, ей так хочется.
Три года прошло. Их — верных, порученных, приближенных — всего пятеро осталось.
Три года Самозванка не видела Анну Ангел, а она встречает, будто пяти минут не прошло.
— Посмотри на мои волосы, — капризно тянет, — они все сломались. Я такая страшная.
Анна на этот раз не кокетничает, а самым что ни на есть страшным образом права, малодушно замечает Клара. Она сидит голая, согнув спину, перед зеркалом, цепляется пальцами за сухие локти — похудела. Ниже локтей, по предплечьям — красные, расчёсанные волдыри.
— Ты всегда сама себя стригла, — невпопад замечает Клара, то ли спрашивает, то ли утверждает.
Анна, до того осоловело смотревшая в угол на потолке, наконец-то останавливает на Самозванке свой взгляд.
— Да…
О людях перед лицом смерти вдруг становится всё кристально ясно. Клара никогда не приходит, когда не ясно. Делает выбор, а потом носит его под сердцем. С каждым разом всё тяжелее и всё больше кажется, что ошибка закралась где-то в самом начале.
Прежде Клара думала, что стойким умирать не больно. Не так. Каждому больно, а время только подрывает и точит.
— Пора тебе. Ты веруешь?
Вопросительная интонация в её словах настолько призрачна, что вполне может сойти за повелительные нотки, а потому Клара не ждёт ответа, а сама снимает его с губ Анны мягким, но уверенно долгим поцелуем.
— Пора.
В белом платье Анна и правда похожа на ангела. Когда она смотрит на отражение в зеркале, впервые Клара не видит на её лице отвращения.
Тихо шуршит под пальцами самозванки застёжка-молния.
Клара аккуратно поднимает бегунок до предела.
Название: Без названия
Команда: SG Smiren 2017
Автор: овечка Полли
Фандом: Мор. Утопия
Пейринг/Персонажи: Стах Рубин
Размер: драббл, 134 слова
Категория: джен
Жанр: стихи, драма, ангст
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: А клин улетающих вдаль журавлей всё равно будет рыдать, неся на крылах память о тех, кто ушёл.
Выйди в степь, глубоко вдохни,
Перед смертью не надышаться, но всё же...
Слушай, как слёзы льют журавли,
И рыдания те отдаются в ладонях дрожью.
Ты мальчишкой гонял этих птиц до утра,
По рябым камышам средь седого болота.
И безжалостно гнёзда ты их разорял,
И пил птичьи души, словно холодную воду.
И девчонке одной ты клюкву носил
У неё был рассвет заплетён в волосах.
Ты не помнишь, любил ли её, не любил...
Ибо клюквы уж нет, только кровь на руках.
Это путь в никуда, он последний и ладно,
У тебя - корка хлеба, твирин да дорога.
Ты бывалый солдат, а солдату много ли надо?
Пусть степная трава больно режет уставшие ноги.
Город щурится, сонно встречает рассвет,
Пьют быки из Горхона воду студёную.
Не дано надышаться, когда придёт смерть...
И журавль рыдает песнь по тебе похоронную.
Название: Так будут последние первыми
Команда: SG Smiren 2017
Автор: SG Smiren 2017
Бета: анонимный доброжелатель
Фандом: Мор. Утопия
Персонажи: Приближенные Самозванки
Размер: драббл, 596 слов
Категория: джен
Жанр: зарисовка
Рейтинг: G-PG-13
Краткое содержание: Клара обещала, что город останется прежним.
В самом начале, когда чума только отступила, многие и вправду надеялись, что скоро все будет по-старому. Ведь все, что определяло привычный быт Города, осталось нетронутым: не были разрушены ни жилые кварталы с заводами, ни Многогранник, набирали силу три молодые Хозяйки, говорил, как и прежде, со Степью языческий Уклад… Да, эпидемия забрала множество жизней, и среди них — жизни старших Каиных и Сабуровых, но разве это конец света? Ведь оправился же же город и после большого пожара, и после Первой Вспышки, и после смерти старших Хозяек.
То, что надеждам этим не суждено было оправдаться, стало очевидно уже через несколько дней.
Город, внешне неповрежденный, разрывали на части внутренние противоречия. Противоречия эти существовали и раньше, но эпидемия обнажила и обострила их, сделав неразрешимыми. Ни одна из проигравших сторон не желала мириться с поражением. Три правды, сохранявшие некогда хрупкое равновесие, теперь открыто враждовали друг с другом.
Каждую ночь самозванка Клара уходила в Степь — и из Степи накатывал плотный туман, заливал улицы, пробирался в дома. Каждую ночь двудушница Мария поднималась на вершину Многогранника — и Многогранник загорался тревожным багровым светом, и свет этот, единственный ориентир в ослепленном туманом городе, внушал случайным прохожим страх. Юная Виктория была пока слишком слаба, чтобы на равных участвовать в этих еженощных безмолвных баталиях, но и она вносила свою лепту — и ночное небо окрашивалось неестественно-густым синим цветом и, казалось, опускалось все ниже и ниже, будто тянулось раздавить Многогранник, вбить в землю туман, накрыть город своей огромной тушей.
Утро не приносило облегчения: интриги правителей наносили не меньше вреда, чем колдовство Хозяек. Триумвират правящих семей распался. Сын Владислава Ольгимского отрекся от отца и перешел на сторону Каиных. Сын Виктора Каина, вынужденный покинуть Многогранник, захватил один из вымерших во время эпидемии кварталов и строил в нем город сирот. Старший Ольгимский оцепил Склады и грозился перекрыть поставки еды и лекарств. Младший в ответ подстрекал заводских рабочих к бунту. В опустошенном чумой городе не было силы, способной сохранить хотя бы подобие мира.
Никто не заметил, когда именно они вернулись в Город. Просто сначала среди детей прошел слух, что над дверью заброшенного Приюта кто-то зажигает по ночам фонарь. После — что около Верб, если очень повезет, можно увидеть призрак — удивительно некрасивую девушку в потрепанном цирковом костюме, что-то чуть слышно напевающую. А потом…
...а потом был вечер, и в этот вечер из Степи не пришел туман. И было утро, и в это утро старший Ольгимский отозвал охрану, оцепившую продовольственные склады. И была целая череда ночей, в которые город спал спокойно, и дней, в которые его правители искали и находили компромиссы.
Взрослые вздыхали с облегчением, радуясь, что все возвращается на круги своя. Дети, во все времена бывшие пытливее и проницательнее взрослых, искали причины. Не оттого ли исчез туман, что тень степнячки Оспины ночами бродит в степи, бормоча себе под нос и криво усмехаясь? Не связано ли со снятием оцепления то, что сын Ольгимского принес накануне хлеб и молоко к могилам Сабуровых?
Они никогда не разговаривали с живыми и редко попадались им на глаза.Тихие, беспечальные — не хозяева Города, но его хранители. И ни дети, ни степняки, ни даже Каины, издавна имевшие особенные отношения с мертвыми, не могли объяснить, отчего они появились и почему имеют такую власть. Может, от прикосновения рук Самозванки не только кровь, но и дух их стал подобен могучему духу Симона? Может, это таинственный и всесильный Закон поставил их стражами над городом-химерой?
Так или иначе, избавленный от междоусобной распри город начал наконец оправляться от последствий Второй Вспышки. С улиц исчезли обломки баррикад, наладилась работа Заводов, в магазинах снова появились провиант и лекарства...
На Складах, у дверей своей прозекторской Стах Рубин сжигал провонявшую гнилью, потом и травами защитную одежду. Отчего-то он был уверен, что Третьей Вспышки не будет.
Название: Во время чумы
Команда: SG Smiren 2017
Автор: SG Smiren 2017
Фандом: Мор (Утопия)
Персонажи: Исидор Бурах и ученики Исидора, Станислав Рубин
Размер: мини, 1428 слов
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Когда болезнь наконец отступила, никто из них не испытал облегчения
Когда в дверь забарабанили, за окнами было еще совсем темно. Стах ощупью нашел на столе лампу, зажег, глянул на часы. Пять. Стук становился все настойчивей, и откуда-то из-за стены уже слышались недовольные голоса соседей.
За дверью обнаружился Егор, младший из учеников Бураха, человек, по мнению Стаха, в равной степени беспокойный и бестолковый. Он выглядел страшно взволнованным, только что на месте не подпрыгивал он нервного возбуждения.
— Стах! — прошептал он, вспомнив, видимо, сколько в доме спящих людей — Беда! Бурах сказал срочно явиться к нему. И тебе, и вообще всем.
— Ойнон Бурах, — поправил Стах. Егор был из городских, и нередко забывал о самых элементарных вещах — Что случилось?
— Иди, тебе там все расскажут! Инструмент только не забудь. А я побежал, мне еще Уприна найти, и этого, Ободонхэ.
Когда встревоженный Стах вышел из дома, в уши ему ударила тишина. Заводы, обычно работавшие круглые сутки, теперь молчали, из труб не вырывались, как обычно, клубы черного дыма. На памяти Стаха заводы останавливались лишь один раз — когда пожар практически уничтожил прилегающие к ним городские кварталы.
Когда Стах добрался до дома Исидора Бураха, там уже собрались все его ученики. Сам Исидор спешно дописывал записку, попутно давая инструкции мальчишке-посыльному:
— ...к Симону тебя в такой час могут и не пустить. Пробивайся к Виктору. Упирай на крайнюю срочность дела, ни в коем случае не жди утра! Письмо соглашайся отдать только в руки кому-то из них. Получишь ответ, и бегом обратно.
Заметив Стаха, он облегченно вздохнул.
— Наконец-то! Стах,ты сейчас пойдешь со мной в прозекторскую. Нурх, вы с Уприным в Кожевенный, проверить обстановку. Егор — к Ольгимскому.
— Бешеча вызвали вчера вечером в Кожевенный, к пациенту, — отрывисто объяснял Исидор на пути к городским Складам, где располагалась прозекторская, — Оказалась какая-то заразная напасть. Бешеч и его ученики подхватили ее мгновенно, семья больного, по-видимому, тоже. Мне сообщили меньше часа назад, так что тело еще никто не смотрел.
— Тело? — переспросил Стах, — Тот пациент уже умер?
— Пациент. Бешеч. Один из учеников. Почти все, кого успела коснуться зараза.
Тело пациента, заводского рабочего, доставленное в прозекторскую кем-то из санитаров, было обезображено загадочной болезнью. Кожа пожелтела и покрылась гноящимися язвочками, узлы в паху и подмышках налились кровью. Но сколько они ни искали, сколько не разглядывали ткани под микроскопом, им не удалось обнаружить ни следа инфекции. Природа болезни была им пока неизвестна.
Сутки спустя, несмотря на принятые Исидором отчаянные меры, ситуация в городе выглядела безнадежной. Кожевенный, квартал, в котором впервые объявилась болезнь, пришлось изолировать. Сначала людей оттуда пытались эвакуировать в устроенные на Складах карантинные бараки, но уже через несколько часов стало ясно: единственный способ удержать распространение болезни — не выпускать оттуда вообще никого.
Каждый новый обход зараженного квартала все больше и больше напоминал путешествие в преисподнюю. Тела лежали брошенными прямо на улицах. Всюду стояла страшная вонь, слышались крики и плач. Выжившие смотрели на врачей кто с безумной надеждой, кто — с ненавистью.
— Лекари! Толку от вас! — слышалось в толпе все чаще и чаще, — Никого ведь не вылечили, никого, только заперли нас тут и смотрите, как мы умираем!
На одном из таких обходов санитар, тащивший телегу с телами, вдруг замер, вглядываясь в очередной труп.
— Эй, ты чего? — окликнул его напарник, — Ты это... знал ее, что ли?
— Да какое там. Так. Она в кабаке плясала, который в Жильниках. Хорошая девка была, веселая, — санитар вдруг осекся, поймав сочувственный взгляд товарища, — Нет, ничего. Дай-ка только я ее сам.
Он наклонился к телу, крякнув, вскинул его на руки и аккуратно, насколько это было возможно, уложил на телегу. Потом быстрым, почти вороватым движением, провел по лицу, закрывая глаза. Обернулся к остальным с вызовом, будто ждал насмешек.
Естественно, их не было. Какое-то время вся группа неловко молчала, потом гробовщик тронул телегу, и они пошли дальше.
Такой тесный контакт с чумным трупом был рискованным, но вмешиваться никто не стал. Пусть его. Остальные и сами не знали, как поступили бы, встреться среди мертвецов кто-то из их знакомых.
Обстановка в карантинных бараках — Черном, где держали больных, и Белом, где ждали своей участи те, кого вывели из зараженных кварталов без признаков болезни — была немногим лучше. Вечно не хватало сантаров, больные лежали не на нарах даже, а на брошенных поверх ящиков носилках — так, чтобы тело можно было вынести, не прикасаясь к нему.
В середине второго дня Стах зашел в Черный барак с обходом. Дежурный санитар как раз подкладывал под спину больному свернутое одеяло, помогая тому сесть. Услышав скрип двери, санитар обернулся, и Стах увидел, что это девушка, причем совсем молодая.
— Ты что здесь делаешь? — удивился он. По распоряжению Бураха, женщины в Черном бараке не работали.
Девушка что-то ответила, но так тихо, что из-под маски ничего было не разобрать.
— Я Аюра заменяю, — сказала она уже громче, — Он с полуденного обхода больной пришел. Когда симптомы пошли, попытался в степь сбежать, его с поста застрелили У Аюра заменяющий Шура Гречин, но он на продленном карантине теперь. Он с Аюром общался. Вот и получилось, что больше некому.
— Ясно. Следующая смена когда, в шесть?
— В полседьмого. Нам сегодня вахты продлили, потому что людей не хватает.
В семь у Стаха стояло дежурство в прозекторской. Перед ним, впрочем, карантин был необязателен: с зараженными тканями работали в полной защите.
— Иди в карантин, потом по расписанию. Я тут досижу. Скажешь там кому-нибудь, что на Складах не хватает санитаров.
— Но... — девушка растерянно посмотрела на него, — Врачи же…
— Иди. Звать как? Я тебя запишу.
— Оля Сивова, — пробормотала она. Потом совсем уж неслышно добавила: “Спасибо” и выскользнула из барака.
Стах взял со стоящего у входа ящика журнал, просмотрел вчерашнее расписание дежурств в поисках фамилии злосчастного Аюра. Заодно пробежал глазами список умерших, расположенный тут же, на правой половине листа.
Зацепился взглядом за запись, выведенную явно второпях, крупным скачущим почерком. «Кленов Егор, 19 л., Узлы. дост. 2 окт. 20:00, ум. 3 окт. ок. 4:00».
Увидев эту запись, Стах вдруг на секунду почувствовал себя виноватым. Он ведь даже не заметил отсутствия Егора.
Барак вымирал. Сегодня в нем осталось тринадцать человек, из них восемь — на крайней стадии заражения. Эти лежали пластом, неподвижно, и могли только слабо стонать. Мальчишка в дальнем углу, кажется, спал. От умирающих его отличала кожа, сухая и желтоватая, но еще не покрытая гнойными струпьями. Девушка возле него сидела на койке, обхватив колени руками, и настойчиво просила кого-то перестать шуметь, потому что у нее ужасно болит голова. Мужичок справа разглядывал все это с благодушной улыбкой и покачивал головой, будто все происходящее ужасно его забавляло.
Прилично выглядел только мужчина у входа — должно быть, его перевели сюда совсем недавно.
— Хочешь договор, доктор? — неожиданно спросил он у Стаха, — Я тебе сейчас помогу с остальными — напоить там, осмотреть. А ты мне за это, — он понизил голос, — Пулю в лоб, когда болезнь меня совсем доконает.
Стах покачал головой.
— Мы уже знаем принцип изготовления лекарства. Осталось только подобрать компоненты, понимаете?
— Ты доктор, молодой еще. У тебя психика гибкая. Профессия, опять же, требует определенной... невозмутимости. А я как после этого буду? С ними со всеми перед глазами? Да и не верю я тебе про лекарство. Вчера в изоляторе то же самое говорили, Лекарство мол почти закончили, с часу на час будет. И что?
Он был прав, тысячу раз прав, но согласиться с ним сейчас значило признать свое поражение. Поэтому Стах только покачал головой, и остаток его дежурства они оба провели в молчании.
Подобрать правильные компоненты для панацеи они не смогли. Даже несколько составленных Исидором препаратов, считавшихся надежными, несколько раз подводили их, заражая человека вместо того, чтобы защищать его.
На исходе второго дня болезнь отступила сама, догорела, как догорает огонь, когда кончается топливо.
В доме Исидора Бураха он сам и выжившие ученики подводили итоги эпидемии.
— Застройки вымерли полностью, — говорил Исидор устало, — Каким-то чудом уцелело несколько детей. Утверждают, что принимали какое-то особенное лекарство собственного изобретения, потому и не заболели.
— Да, точно, — вспомнил Стах, — «Порошочки». Они что, правда помогают от чумы?
— Порошочки?! — вскинулся Нурх, — Да черта с два! Это же та самая смесь лекарств, ими только в Земле с полдюжины детей отравилось насмерть. Какое там «помогают», Рубин, ты же видел во что эта дрянь превращает внутренности!
Стах, поколебавшись, кивнул, признавая его правоту.
Исидор продолжал:
В Черном бараке тоже все мертвы. В Белом — пятнадцать выживших, они, скорее всего уже не заразятся. Предлагаю на всякий случай держать их в карантине еще трое суток, потом отпустить по домам. В Застройках и на Складах все помещения подвергнуть дезинфекции, сжечь все личные вещи вещи больных, ткани и бумаги, с которыми они соприкасались…
— Может, сразу весь город сожжем, а? — не выдержап Нурх — Для надежности. Один пожар у нас тут уже был, и ничего, отстроились…
— Нурх, прекрати. Нам нельзя рисковать.
— Ну так а я о чем? — пробормотал Нурх, но развивать эту тему не стал.
Чума отступила, но никто из врачей, боровшихся с ней не чувствовал облегчения. Они не смогли ни победить болезнь, ни понять ее природу. У них не было надежного лекарства. И если вдруг болезнь вернется снова…
Впрочем, об этом никто из них не осмеливался даже задумываться.
@темы: Текстовая выкладка, Summer Game, SG Smiren 2017