Название: Город людей
Команда: SG Termit 2017
Автор: Мириамель
Бета: bocca_chiusa (доброжелатель)
Фандом: Мор (Утопия)
Пейринг/Персонажи: Ноткин, Артист, дети
Размер: драббл, 525 слов
Категория: джен
Жанр: AU, ангст
Рейтинг: G
Примечание: dark!fin_termit
Артисту двадцать два. Ноткин не слышал, чтобы коты жили так долго.
Он больше не прыгает, ходит будто на деревянных лапах. Шерсть потускнела. Сколько Ноткин её ни расчёсывает, в ней постоянно появляются новые колтуны. Артист ест совсем мало, и перед тем, как подхватить кусок мяса, долго тыкается носом в миску — совсем ничего не чует и ищет еду на ощупь. Спать он по-прежнему приходит в кровать Ноткина, греет больное колено.
Артист привык к дому в Сырых Застройках. Его нельзя отсюда увозить.
«Я чувствую в тебе задатки будущего утописта». Гаруспик сказал это перед тем, как уехать в Столицу со своей инквизиторшей. Сказал одобрительно, с симпатией.
Ноткин почти уверен, что сказал не только ему.
Под окнами дежурит девчонка. Это дочка Пня. Её осанка великолепна, смотрит она гордо и самоуверенно. Она в идеально отглаженной юбке ниже колен, в гольфах и белой рубашке. На ней шестицветная жилетка. Золотой, янтарный, сиреневый, малахитово-чёрный, угольный и бежевый. С оттенком зари.
Цвета города Капеллы. Сколько она о них говорила!..
Однажды утром Артист не просыпается. Колено сводит без привычного тепла.
Проходя мимо дежурного, Ноткин буркает:
— Иду хоронить. — В доказательство он приподнимает завёрнутого в чистую рубашку Артиста.
Этим утром дежурит мальчишка, совсем сопляк. Он тоже в белой рубашке и цветной жилетке. Ноткин его не знает и знать не хочет.
— Покажи.
Ноткин грубо его посылает. Сопляк не пугается и не обижается. По его лицу расползается гаденькая улыбка.
Когда-то они с Артистом любили подняться на холм возле Глотки. Ноткин валялся в траве и смотрел на медленно текущую воду, Артист охотился за полёвками.
Ноткин хоронит его у подножия, а затем до темноты лежит на осенней пожухлой траве и вспоминает обо всём, что было.
Стоит октябрь, больная нога ноет от холодной земли.
Когда он возвращается, возле его дома караулят пять детей в белых рубашках. Они провожают Ноткина недобрыми взглядами, пока тот поднимается к себе.
На полу посреди комнаты лежит тяжёлый металлический поднос, на нём остывший пепел и остатки обгорелого переплёта.
Они нашли последнюю книгу, выписанную из Столицы.
Он не пойдёт к Капелле. Когда-то ходил. Пока она говорила: «Они напуганы и пытаются не допустить третьей вспышки», и: «Они верят, что делают всё во благо города», он не переставал с ней спорить. Когда она сказала: «Я не могу с ними справиться, они выпили всю мою силу», он бросил к ней ходить.
Деньги они не тронули. Ноткин набрасывает на себя ещё одну куртку, перекидывает через плечо давно собранную сумку — они шарились в ней, но ничего не забрали, — и проверяет револьвер за поясом.
С ним он никогда не расстаётся, даже во сне.
Они смыкаются перед выходом из дома, не дают пройти. Запрещённая книга — последняя капля, он должен понести наказание. Ноткин поднимает револьвер, и они расступаются. Один из них поспешно уходит, остальные смотрят на Ноткина и молчат.
Ноткин спешит в степь. Регулярный состав отправится послезавтра. Ждать нельзя.
Он в последний раз поднимается на их с Артистом холм. К северу убегают вдаль тусклые рельсы. К югу лежит город.
Здесь больше нет ничего, кроме заводов, боен с Термитником и россыпи домов. Они поглотили места, где раньше были пустырь Костяного столба, лестницы в небо, собор и театр.
Сжав зубы, Ноткин поправляет сумку и начинает свой путь.
С каждым часом он хромает всё сильнее, идёт всё медленнее, но не останавливается.
Он больше не прыгает, ходит будто на деревянных лапах. Шерсть потускнела. Сколько Ноткин её ни расчёсывает, в ней постоянно появляются новые колтуны. Артист ест совсем мало, и перед тем, как подхватить кусок мяса, долго тыкается носом в миску — совсем ничего не чует и ищет еду на ощупь. Спать он по-прежнему приходит в кровать Ноткина, греет больное колено.
Артист привык к дому в Сырых Застройках. Его нельзя отсюда увозить.
«Я чувствую в тебе задатки будущего утописта». Гаруспик сказал это перед тем, как уехать в Столицу со своей инквизиторшей. Сказал одобрительно, с симпатией.
Ноткин почти уверен, что сказал не только ему.
Под окнами дежурит девчонка. Это дочка Пня. Её осанка великолепна, смотрит она гордо и самоуверенно. Она в идеально отглаженной юбке ниже колен, в гольфах и белой рубашке. На ней шестицветная жилетка. Золотой, янтарный, сиреневый, малахитово-чёрный, угольный и бежевый. С оттенком зари.
Цвета города Капеллы. Сколько она о них говорила!..
Однажды утром Артист не просыпается. Колено сводит без привычного тепла.
Проходя мимо дежурного, Ноткин буркает:
— Иду хоронить. — В доказательство он приподнимает завёрнутого в чистую рубашку Артиста.
Этим утром дежурит мальчишка, совсем сопляк. Он тоже в белой рубашке и цветной жилетке. Ноткин его не знает и знать не хочет.
— Покажи.
Ноткин грубо его посылает. Сопляк не пугается и не обижается. По его лицу расползается гаденькая улыбка.
Когда-то они с Артистом любили подняться на холм возле Глотки. Ноткин валялся в траве и смотрел на медленно текущую воду, Артист охотился за полёвками.
Ноткин хоронит его у подножия, а затем до темноты лежит на осенней пожухлой траве и вспоминает обо всём, что было.
Стоит октябрь, больная нога ноет от холодной земли.
Когда он возвращается, возле его дома караулят пять детей в белых рубашках. Они провожают Ноткина недобрыми взглядами, пока тот поднимается к себе.
На полу посреди комнаты лежит тяжёлый металлический поднос, на нём остывший пепел и остатки обгорелого переплёта.
Они нашли последнюю книгу, выписанную из Столицы.
Он не пойдёт к Капелле. Когда-то ходил. Пока она говорила: «Они напуганы и пытаются не допустить третьей вспышки», и: «Они верят, что делают всё во благо города», он не переставал с ней спорить. Когда она сказала: «Я не могу с ними справиться, они выпили всю мою силу», он бросил к ней ходить.
Деньги они не тронули. Ноткин набрасывает на себя ещё одну куртку, перекидывает через плечо давно собранную сумку — они шарились в ней, но ничего не забрали, — и проверяет револьвер за поясом.
С ним он никогда не расстаётся, даже во сне.
Они смыкаются перед выходом из дома, не дают пройти. Запрещённая книга — последняя капля, он должен понести наказание. Ноткин поднимает револьвер, и они расступаются. Один из них поспешно уходит, остальные смотрят на Ноткина и молчат.
Ноткин спешит в степь. Регулярный состав отправится послезавтра. Ждать нельзя.
Он в последний раз поднимается на их с Артистом холм. К северу убегают вдаль тусклые рельсы. К югу лежит город.
Здесь больше нет ничего, кроме заводов, боен с Термитником и россыпи домов. Они поглотили места, где раньше были пустырь Костяного столба, лестницы в небо, собор и театр.
Сжав зубы, Ноткин поправляет сумку и начинает свой путь.
С каждым часом он хромает всё сильнее, идёт всё медленнее, но не останавливается.
Название: Баня
Команда: SG Termit 2017
Фандом: Мор (Утопия)
Пейринг/Персонажи: Артемий Бурах/Даниил Данковский
Размер: мини (1453 слова)
Категория: слэш
Жанр: PWP, юмор
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Артемий впервые приехал в столицу.
От столичного вокзала рябило в глазах. Однажды, в семь лет, отец взял Артемия с собой в соседний уездный город на ярмарку скота, и по сравнению с Городом-на-Горхоне там было довольно оживлённо. Сейчас же казалось, что на ярмарке стояла мёртвая тишина. Потому что в столице всё было в движении: перо на женской шляпке сменялось чёрным котелком, чемоданы буквально летали в руках носильщиков, а маленькая собачка в клетке тявкала прямо в лицо. Вдобавок на ближайший перрон подали паровоз и толпа пассажиров хлынула на Артемия, заставляя его ухватиться за столб уличного фонаря. Фонарь словно вдруг стал единственной опорой в жизни, и от осознания этого хотелось развернуться и броситься обратно домой. Но поезд, на котором он приехал, стоял на самых дальних путях, его давно загородили собой другие — длинные, новые и красивые — Артемий попросту не помнил, куда идти, и боялся заблудиться. Поэтому он вздохнул, поправил лямку мешка на плече и двинулся вперёд, туда, где, по его представлениям, должен был находиться выход.
Собачка продолжала тявкать впереди, а тщедушная старушка, её владелица, активно толкалась локтями и махала тростью, расчищая себе, а заодно и Артемию, путь. Впереди уже виднелись массивные двери, сквозь которые с трудом пробивались лучи солнца и редкие порывы освежающего ветра, когда Артемий вдруг заметил, как из кармана платья старушки выпало портмоне. Отец всегда наставлял его, что долг истинного менху — помогать людям: Артемий быстро подобрал валяющееся на земле портмоне и окликнул старушку. Собака теперь буквально хрипела от лая, а её владелица, похлопав по карманам и обнаружив пропажу, в унисон заорала: «Вор!». К Артемию тут же подбежали два человека в униформе городовых, схватили его за руки, вернули старушке портмоне, а его попросили пройти в отделение. Городовые были на вид щуплыми, и он мог бы легко освободиться и сбежать, но отец также наставлял его, что не следует драться без крайней необходимости.
Когда городовые завели его за угол и рядом с ними появились ещё четыре человека — отнюдь не тщедушных и никоим разом не похожих на полицейских — необходимость появилась, но силы уже были не равны. Спустя пять минут Артемий остался без зуба, набора для бритья, нового костюма, рубашек и трёх целковых. К счастью, остальные деньги были надёжно спрятаны во внутреннем кармане подштанников, а книги грабителей не заинтересовали. Артемий собрал их обратно в мешок и вышел из переулка прямо к витрине магазина. Взъерошенный, потный, перепачканный в пыли, с кровью, капающей из носа, выглядел он, мягко говоря, не очень. Отец снабдил его письмом к одной давней знакомой, с которой вместе учился в университете и до сих пор состоял в переписке. Эта женщина представлялась Артемию почтенной благородной леди, и он не был уверен, что в таком виде она откроет ему дверь, а не то что впустит пожить ненадолго. Требовалось срочно привести себя в порядок, и, побродив какое-то время по улицам в поисках колодца или фонтана, он случайно наткнулся на вывеску со словом «баня». Лишних денег у него особо не было, но произвести плохое впечатление на старую знакомую отца не хотелось, поэтому он толкнул дверь, пообещал привратнику заплатить при выходе и, отмахнувшись от предложения позвать банщика, взял ключ от раздевалки. В потайном кармане оказалось семь червонцев, и Артемий, засунув один из них в куртку и спрятав остальные, закрыл шкафчик и вошёл в парилку.
В общественных банях он до этого не был ни разу и немного растерялся, обходя один закуток за другим в попытке найти тазик и ковш. К тому же мыло у него украли вместе с бритвенным набором, а спросить, выдают ли его здесь, он забыл. К счастью, на самой дальней скамье обнаружился черноволосый парень, по виду — его ровесник или чуть старше — и Артемий направился к нему. Тот, при звуке его шагов, обернулся и нахмурился.
— Да уж. Хорош, ничего не скажешь. И как тебя сюда взяли?
— Какой уж есть, — буркнул Артемий и решил было спросить насчёт мыла и ковша у кого-нибудь ещё, но парень подвинулся, похлопал по скамейке рядом с собой и махнул рукой на тазик.
— Полей.
Отказываться от щедрых предложений Артемий не привык, поэтому, поблагодарив, вылил разом всю воду на себя и услышал, как парень рядом тихо смеётся.
— Первый раз? — спросил тот и Артемий кивнул. После обливания стало немного полегче, но этого явно было недостаточно, чтобы очиститься от всей прилипшей в поезде и подворотне грязи, — он собрался всё-таки спросить про мыло, когда почувствовал, как по его бедру скользит рука.
— Ничего, я тут тоже нечасто бываю. — Рука поднималась всё выше и выше, пока Артемий не почувствовал, как крупные, сильные пальцы обхватывают его член. Совсем не так, как делала городская девчонка. Артемий гулял с ней месяц, пока она, наконец, не разрешила залезть себе под юбку, и он понял, что ничего такого особенного в этом нет — знакомые пацаны явно наврали. Болтаться в степи с её братом Артемию нравилось куда как больше.
В том, что вытворял его новый знакомый, особенное точно было. По-другому описать то тянущее, щекочущее чувство внизу живота, когда шершавый палец с нажимом проходил по головке, Артемий не мог.
— А ты, оказывается, симпатичный, если тебя отмыть, — раздался голос внизу. Парень успел сползти со скамейки на пол и задумчиво разглядывал его член. — Вообще-то я собирался взять тебя, но почему-то прямо сейчас мне хочется взять твой орган в рот.
Член против воли дёрнулся, и Артемий сглотнул. Отец предупреждал его не связываться с дурными женщинами, из-за них можно лишиться денег, здоровья, а то и жизни, но ничего не говорил про мужчин. Однако этот парень не казался дурным, наоборот, каким-то слишком опрятным, городским и интеллигентным. Хотя сегодня его ограбили два вполне приличных на вид фальшивых городовых…
От прикосновения языка к мошонке он дёрнулся и тут же получил шлепок по бедру.
— Сиди смирно. Ты мне чуть ногой по животу не заехал.
Артемий выдохнул и попытался успокоиться. Получалось плохо. У парня явно имелся опыт, хотя Артемию не с кем было сравнивать. Ни одна горхонская девчонка не решилась бы на такое. Чтобы вот так целовать ствол, ласкать языком уздечку и заглатывать, позволяя головке упираться в щёку. Артемий охнул и вцепился руками в скамейку. Это было чуждо, противоестественно и неприлично. Для девушки. Мужчина за такое предложение мог бы и убить. Артемий старался не думать об этом дома, но, глядя на то, как равномерно движется чёрная макушка, не думать не получалось. Сама суть степных традиций заключалась в том, что для круговорота всего живого семя должно попадать в благодатную почву. Суть же Артемия сейчас просто изнывала от желания излиться в этот безблагодатный, но красивый рот, протягивала руки, цепляясь в волосы и заставляя вбирать член глубже, в горло, и стонала от удовольствия, освобождаясь от напряжения.
Суть Артемия в настоящий миг полностью противоречила сути степи, но его это не волновало.
Парень поднялся с колен, и Артемий, сквозь пелену перед глазами разглядев на его щеке белесое пятно, смутился. Член парня всё ещё был крепок и явно требовал того, чтобы им занялись. Артемий собрался предложить свою помощь, как вдруг за спиной раздалось:
— Извините, что задержался, непредвиденные обстоятельства-с. Зато сейчас всё сделаю по высшему разряду.
Он медленно обернулся: перед ними стоял курносый мальчишка с копной русых волосы и неуверенно переминался с ноги на ногу. И Артемия вдруг накрыло осознанием того, что он чуть не возлёг с незнакомым мужчиной в общественной бане, где их мог увидеть кто угодно. Резко вскочив с места, он схватил валявшееся рядом полотенце, быстро обтёрся и сбежал.
Как он одевался и уходил, Артемий не помнил, и уже подходя к дому пожилой леди, обнаружил, что оставил целый червонец и не забрал сдачу.
Сегодня он совершал одну глупость за другой, нарушил массу наказов отца, попрал степные традиции, однако от воспоминаний о черноволосой голове у себя между ног против воли делалось приятно.
Когда Артемий сошёл с локомотива, его снова избили. Правда, на этот раз сбежать никому из нападавших не удалось, но впечатление от возвращения домой было изрядно подпорчено. С путешествиями на поездах Артемию не везло определённо. Но теперь переживания десятилетней давности о том, что он не понравится какой-то старушке, казались сущим пустяком: он уже не нравился целому городу и не особо представлял, как это исправить. Купание в Горхоне тут бы не помогло точно.
Помочь, как выяснилось, мог некий столичный бакалавр, который показался ему смутно знакомым, когда Артемий наконец-то умудрился его найти.
— Итак, неожиданно выяснилось, что Симона убила заразная болезнь, а значит, в его смерти и в смерти Исидора ты не невиновен, — произнёс бакалавр, и Артемий тут же вспомнил, где они встречались.
В одежде тот выглядел немного по-другому. А может, причина в том, что они оба за это время успели повзрослеть и сильно измениться. По крайней мере, бакалавр вёл себя так, как будто не узнал его: пустился в пространные рассуждения о противоречиях, дружбе изо всех сил и таинственной болезни. Что ж, возможно, прошлому стоит оставаться прошлым, и Артемий уже было решил вести себя так, как будто они только что познакомились, когда бакалавр вдруг добавил:
— Кстати, меня зовут Даниил, — и многозначительно посмотрел на него.
«Узнал всё-таки», — усмехнулся Артемий.
Перспектива дружить изо всех сил теперь казалась привлекательнее. К тому же за Артемием числился небольшой долг. Который он отдаст потом, когда-нибудь. После того, как они разберутся с болезнью.
Собачка продолжала тявкать впереди, а тщедушная старушка, её владелица, активно толкалась локтями и махала тростью, расчищая себе, а заодно и Артемию, путь. Впереди уже виднелись массивные двери, сквозь которые с трудом пробивались лучи солнца и редкие порывы освежающего ветра, когда Артемий вдруг заметил, как из кармана платья старушки выпало портмоне. Отец всегда наставлял его, что долг истинного менху — помогать людям: Артемий быстро подобрал валяющееся на земле портмоне и окликнул старушку. Собака теперь буквально хрипела от лая, а её владелица, похлопав по карманам и обнаружив пропажу, в унисон заорала: «Вор!». К Артемию тут же подбежали два человека в униформе городовых, схватили его за руки, вернули старушке портмоне, а его попросили пройти в отделение. Городовые были на вид щуплыми, и он мог бы легко освободиться и сбежать, но отец также наставлял его, что не следует драться без крайней необходимости.
Когда городовые завели его за угол и рядом с ними появились ещё четыре человека — отнюдь не тщедушных и никоим разом не похожих на полицейских — необходимость появилась, но силы уже были не равны. Спустя пять минут Артемий остался без зуба, набора для бритья, нового костюма, рубашек и трёх целковых. К счастью, остальные деньги были надёжно спрятаны во внутреннем кармане подштанников, а книги грабителей не заинтересовали. Артемий собрал их обратно в мешок и вышел из переулка прямо к витрине магазина. Взъерошенный, потный, перепачканный в пыли, с кровью, капающей из носа, выглядел он, мягко говоря, не очень. Отец снабдил его письмом к одной давней знакомой, с которой вместе учился в университете и до сих пор состоял в переписке. Эта женщина представлялась Артемию почтенной благородной леди, и он не был уверен, что в таком виде она откроет ему дверь, а не то что впустит пожить ненадолго. Требовалось срочно привести себя в порядок, и, побродив какое-то время по улицам в поисках колодца или фонтана, он случайно наткнулся на вывеску со словом «баня». Лишних денег у него особо не было, но произвести плохое впечатление на старую знакомую отца не хотелось, поэтому он толкнул дверь, пообещал привратнику заплатить при выходе и, отмахнувшись от предложения позвать банщика, взял ключ от раздевалки. В потайном кармане оказалось семь червонцев, и Артемий, засунув один из них в куртку и спрятав остальные, закрыл шкафчик и вошёл в парилку.
В общественных банях он до этого не был ни разу и немного растерялся, обходя один закуток за другим в попытке найти тазик и ковш. К тому же мыло у него украли вместе с бритвенным набором, а спросить, выдают ли его здесь, он забыл. К счастью, на самой дальней скамье обнаружился черноволосый парень, по виду — его ровесник или чуть старше — и Артемий направился к нему. Тот, при звуке его шагов, обернулся и нахмурился.
— Да уж. Хорош, ничего не скажешь. И как тебя сюда взяли?
— Какой уж есть, — буркнул Артемий и решил было спросить насчёт мыла и ковша у кого-нибудь ещё, но парень подвинулся, похлопал по скамейке рядом с собой и махнул рукой на тазик.
— Полей.
Отказываться от щедрых предложений Артемий не привык, поэтому, поблагодарив, вылил разом всю воду на себя и услышал, как парень рядом тихо смеётся.
— Первый раз? — спросил тот и Артемий кивнул. После обливания стало немного полегче, но этого явно было недостаточно, чтобы очиститься от всей прилипшей в поезде и подворотне грязи, — он собрался всё-таки спросить про мыло, когда почувствовал, как по его бедру скользит рука.
— Ничего, я тут тоже нечасто бываю. — Рука поднималась всё выше и выше, пока Артемий не почувствовал, как крупные, сильные пальцы обхватывают его член. Совсем не так, как делала городская девчонка. Артемий гулял с ней месяц, пока она, наконец, не разрешила залезть себе под юбку, и он понял, что ничего такого особенного в этом нет — знакомые пацаны явно наврали. Болтаться в степи с её братом Артемию нравилось куда как больше.
В том, что вытворял его новый знакомый, особенное точно было. По-другому описать то тянущее, щекочущее чувство внизу живота, когда шершавый палец с нажимом проходил по головке, Артемий не мог.
— А ты, оказывается, симпатичный, если тебя отмыть, — раздался голос внизу. Парень успел сползти со скамейки на пол и задумчиво разглядывал его член. — Вообще-то я собирался взять тебя, но почему-то прямо сейчас мне хочется взять твой орган в рот.
Член против воли дёрнулся, и Артемий сглотнул. Отец предупреждал его не связываться с дурными женщинами, из-за них можно лишиться денег, здоровья, а то и жизни, но ничего не говорил про мужчин. Однако этот парень не казался дурным, наоборот, каким-то слишком опрятным, городским и интеллигентным. Хотя сегодня его ограбили два вполне приличных на вид фальшивых городовых…
От прикосновения языка к мошонке он дёрнулся и тут же получил шлепок по бедру.
— Сиди смирно. Ты мне чуть ногой по животу не заехал.
Артемий выдохнул и попытался успокоиться. Получалось плохо. У парня явно имелся опыт, хотя Артемию не с кем было сравнивать. Ни одна горхонская девчонка не решилась бы на такое. Чтобы вот так целовать ствол, ласкать языком уздечку и заглатывать, позволяя головке упираться в щёку. Артемий охнул и вцепился руками в скамейку. Это было чуждо, противоестественно и неприлично. Для девушки. Мужчина за такое предложение мог бы и убить. Артемий старался не думать об этом дома, но, глядя на то, как равномерно движется чёрная макушка, не думать не получалось. Сама суть степных традиций заключалась в том, что для круговорота всего живого семя должно попадать в благодатную почву. Суть же Артемия сейчас просто изнывала от желания излиться в этот безблагодатный, но красивый рот, протягивала руки, цепляясь в волосы и заставляя вбирать член глубже, в горло, и стонала от удовольствия, освобождаясь от напряжения.
Суть Артемия в настоящий миг полностью противоречила сути степи, но его это не волновало.
Парень поднялся с колен, и Артемий, сквозь пелену перед глазами разглядев на его щеке белесое пятно, смутился. Член парня всё ещё был крепок и явно требовал того, чтобы им занялись. Артемий собрался предложить свою помощь, как вдруг за спиной раздалось:
— Извините, что задержался, непредвиденные обстоятельства-с. Зато сейчас всё сделаю по высшему разряду.
Он медленно обернулся: перед ними стоял курносый мальчишка с копной русых волосы и неуверенно переминался с ноги на ногу. И Артемия вдруг накрыло осознанием того, что он чуть не возлёг с незнакомым мужчиной в общественной бане, где их мог увидеть кто угодно. Резко вскочив с места, он схватил валявшееся рядом полотенце, быстро обтёрся и сбежал.
Как он одевался и уходил, Артемий не помнил, и уже подходя к дому пожилой леди, обнаружил, что оставил целый червонец и не забрал сдачу.
Сегодня он совершал одну глупость за другой, нарушил массу наказов отца, попрал степные традиции, однако от воспоминаний о черноволосой голове у себя между ног против воли делалось приятно.
Когда Артемий сошёл с локомотива, его снова избили. Правда, на этот раз сбежать никому из нападавших не удалось, но впечатление от возвращения домой было изрядно подпорчено. С путешествиями на поездах Артемию не везло определённо. Но теперь переживания десятилетней давности о том, что он не понравится какой-то старушке, казались сущим пустяком: он уже не нравился целому городу и не особо представлял, как это исправить. Купание в Горхоне тут бы не помогло точно.
Помочь, как выяснилось, мог некий столичный бакалавр, который показался ему смутно знакомым, когда Артемий наконец-то умудрился его найти.
— Итак, неожиданно выяснилось, что Симона убила заразная болезнь, а значит, в его смерти и в смерти Исидора ты не невиновен, — произнёс бакалавр, и Артемий тут же вспомнил, где они встречались.
В одежде тот выглядел немного по-другому. А может, причина в том, что они оба за это время успели повзрослеть и сильно измениться. По крайней мере, бакалавр вёл себя так, как будто не узнал его: пустился в пространные рассуждения о противоречиях, дружбе изо всех сил и таинственной болезни. Что ж, возможно, прошлому стоит оставаться прошлым, и Артемий уже было решил вести себя так, как будто они только что познакомились, когда бакалавр вдруг добавил:
— Кстати, меня зовут Даниил, — и многозначительно посмотрел на него.
«Узнал всё-таки», — усмехнулся Артемий.
Перспектива дружить изо всех сил теперь казалась привлекательнее. К тому же за Артемием числился небольшой долг. Который он отдаст потом, когда-нибудь. После того, как они разберутся с болезнью.
@темы: Текстовая выкладка, Summer Game, SG Termit 2017
-
-
04.09.2017 в 00:17Очень классный фик. Бедняга Ноткин... что ж, теперь у него не осталось привязанностей в этой антиутопии, в которую превратилась утопия Капеллы. Уж он-то выберется, я в него верю.
Баня
Какая прелесть!
Безумно мило.
-
-
04.09.2017 в 19:44Уж он-то выберется, я в него верю.
Я тоже.
-
-
05.09.2017 в 12:53Спасибо!