Простите, оно небечено и дописывалось в спешке, берегите глаза.Название: Разумный эгоизм
Фандом: Мор(Утопия)
Пейринг/Персонажи: Юлия Люричева/Даниил Данковский, Даниил Данковский/Ева Ян, Александр Блок/Юлия Люричева, Лара Равель, Анна Ангел, Клары, Александр Сабуров
Размер: миди, 14436 слов
Категория: гет
Жанр: экшн, романс
Рейтинг: R
Задание: Души не передвигаются горизонтально. Душа может двигаться только вертикально — вверх или вниз.
Краткое содержание: Юлию Люричеву попросили принять в «Неводе» столичного гостя − бакалавра Даниила Данковского, атеиста до мозга костей, который не верит в мистику и всему найдет разумное объяснение.
Предупреждения/Примечания: 1) АУ: некоторые сюжетные ходы изменены 2) возможен ООС персонажей, хотя в игре можно отыгрывать Данковского-скептика до самого конца 3) Самозванку тут не любят
читать дальшеСтоличного жителя в бакалавре медицины Данииле Данковском можно было узнать с первого взгляда, ещё до того, как он открыл рот, рассыпаясь в любезностях. Обаяние и прекрасные манеры легко компенсировали некоторую неправильность черт лица, а живая мимика уже через минуту заставляла забыть, что стоящий перед Юлией мужчина − не красавец, в привычном понимании этого слова. Заметных уродств в нем не наблюдалось, а сложен он был гармонично. Будет иметь успех у городских барышень.
Интересная рыбка заплыла в Юлин «Невод».
− Я очень благодарен за ваше гостеприимство, госпожа Люричева. Не каждая женщина согласится пустить на постой мужчину. Надеюсь, это не повредит вашей репутации?
− Нет, за вас ведь просил сам Симон Каин, один из правителей города. Никто из горожан не посмел бы отказать ему и я в их числе. А репутация моя достаточно уважаема в городе, чтобы никто не подумал о дурном.
− Это успокаивает мою совесть, − улыбнулся Данковский, − впрочем, надолго я у вас не задержусь: сутки, максимум двое, и назад, в столицу. У меня там очень много дел.
− Интересно. А Симон Каин утверждал, что вы останетесь, как минимум на неделю, − заметила Юлия, − но это вы сами решите. Думаю, мы не будем друг другу мешать, если вы будете соблюдать несколько простых правил: я не люблю шума и когда меня будят по утрам. Пить, курить в «Неводе» можно, гостей приглашать не более трех человек. Вещества, влияющие на сознание, принимайте в другом месте − я терпеть не могу наркоманов. Еда в буфете и подполе, берите не стесняясь: Симон выдал сумму на ваше содержание, я не внакладе. Если хотите чего-то из продуктов, скажите, куплю, но вот готовить не буду. Стирать и прибирать за вами − тоже.
Данковский спокойно кивнул и Юлия продолжила:
− Вмешиваться в ваши дела я не стану, но от чашки кофе и вечерней беседы не откажусь, если у вас будет такое желание. Вот ключ: приходите-уходите когда пожелаете, но чем тише вы это сделаете, тем большей будет моя признательность.
− Приятно видеть столь деловой подход. Он выдает в вас самостоятельную женщину. Чем вы занимаетесь? Вы ведь работаете, так?
− Работала. Инженером-логистом. Я участвовала в перестройке и расширении этого города, а теперь отдыхаю, пока не подвернется другой интересный проект. Пишу диссертацию… впрочем, ее тема вряд ли будет вам интересна, бакалавр Данковский.
− Ну почему же? Я с удовольствием послушаю о ней. И выпью с вами кофе. Вечером, сейчас мне пора к Каиным.
Данковский откланялся, а Юлия села к окну, размышляя. Приезд гостя ее не стеснял: «Невод» был большим домом, с несколькими пустующими комнатами, к тому же достался ей фактически бесплатно, она платила только за воду и прочие коммуникации. Александр Сабуров, комендант города, хотел подселить ее к Анне Ангел, занимающей небольшой особнячок «Вербы», что не порадовало бы их обеих, несмотря на старательно изображенную Анной радость. Анна явно не хотела чтобы кто-то совал нос в ее дела: ходили слухи, что они не всегда законны, Юлия же вообще не любила делить жилье с кем-то, она слишком ценила свой собственный комфорт. Тогда она обратилась к Симону Каину с просьбой и тот подобрал ей «Невод» − отличный дом возле набережной, с названием, обладающим какой-то неуловимой притягательностью. В нем Юлия и осталась жить и была всем довольна. Теперь пришла пора оказать ответную услугу. Неделю она потерпит, если будет что терпеть. Данковский казался интересным объектом для наблюдения. Юлия читала новости о нем в газетах: блестящий ученый, скандально известная лаборатория, столкновения с церковью и Властями − определенно с ним будет о чем поговорить. Интересно, чего хочет от него Симон Каин? Новый утопистский прожект? Или свежая кровь в семье Каиных, ведь, поговаривают, своевольная Мария отказывается видеть супругом Младшего Влада, как и любого жителя города, но муж ей, будущей Хозяйке, необходим. Дикая Нина оставила столицу ради утопии и завоевала сердце Виктора Каина, хочет ли Симон повторить удачный ход с Даниилом Данковским? Повлияет ли он как-то на равновесие сил в городе или покинет его, оставив лишь яркие воспоминания о себе? И что о госте слышно в городе?
Юлия встала. Новости лучше всего узнавать у Лары: к ней стекается самый разный люд. «Приют» оправдывал свое название, распахивая двери почти для всех, кроме совсем уж ярых злодеев. Вот Грифа, говорят, туда пускали, он человек принципиальный: людей не режет, бедных не грабит, иногда жертвует деньги и добродетельная владелица «Приюта», Лара Равель, позволяет ему или некоторым его людям, прятаться у нее. Хорошо, что Александр Сабуров так и не смог этого доказать.
Вернулась из «Приюта» Юлия огорошенной. Шестеренки в ее голове крутились, торопливо просчитывая последствия произошедшей катастрофы, а иначе смерть Симона Каина, главного из правителей города, не назовешь. Бессмертный колдун мертв, а из Хозяек всего лишь одна слабая Катерина. Удержит ли она в узде смертельную болезнь, станет ли сильнее, оставшись последней и единственной? Или придет черед Марии Каиной заполыхать метеором? А маленькая Виктория Ольгимская сумеет ли остудить раскаленный Каиной город или ещё рано ей? Или же… вторая вспышка песчанки неизбежна?
Юлия похолодела. Она ещё помнила первую и знала, что вторая придет, но надеялась, что у них будет больше времени. Нет, не стоит торопиться с выводами. Эта растяжка ещё не лопнула, предсказанное математикой будущее ещё не сбылось.
Но кто убил Симона? Кто способен на такое?
Когда она варила себе кофе, появился Данковский.
− Госпожа Люричева, можно мне тоже? Мне нужна маленькая передышка, − выдохнул он, присаживаясь в кресло напротив нее, − вы уже слышали новость?
− Да. Это невероятно, чтобы Симон был мертв, − Юлия поставила перед ним чашку и подвинула сахарницу с кусочками рафинада и щипцами, − представляю, как вы разочарованы.
− Я просто разбит, − с чувством выдохнул Данковский, − я так рассчитывал на встречу с ним! Моя лаборатория сейчас в тяжелом положении и Симон мог бы это исправить. Тот, кто убил его − мой личный враг, я хочу найти его и наказать. Но официальное расследование вызывает у меня сомнения в профессиональной пригодности некоторых кадров. Они бормочут о степной людоедке, гоняются за женщинами, будьте осторожны, кстати, и бездоказательно обвиняют сына моего коллеги Исидора, только потому что, Катерина Сабурова увидела это во сне.
В его голосе зазвучало отвращение. Юлия спрятала улыбку в чашке. Впервые осознав, как сильно местные верят в пророчества, она выдала такую же реакцию.
− Я бы не рекомендовала пренебрегать ее словами. Это, бесспорно, сомнительный фактор, но до сих пор сбоев у Катерины не было. За одно только это стоит принимать их в расчет.
− Я привык полагаться на честных людей со скептическим складом ума, так что давайте переведем разговор в другую плоскость. Я хочу найти убийцу Симона и Исидора. Могу я рассчитывать на вашу помощь? Сабуров сказал, что вы хороший аналитик.
− Не лучший, чем вы, это точно, − Юлия пожала плечами. Ей было приятно, что Данковский обратился именно к ней, не записав ее с ходу в категорию «всего лишь женщина», как это сделал Сабуров. Тот считал, что ее ум вряд ли может быть ему полезен. Поэтому они с комендантом так и не подружились, хотя Юлия прилагала к этому старания, − но давайте попробуем. Шабнак-адыр − пугало для простецов, я бы отрабатывала иные версии. Скажем, что Симона отравили. Проще всего думать на Каиных, но я знаю, что это за семья: гордыня, семейная солидарность, почитание главы семьи − правителя и мудреца, верят в проклятие бесчестных поступков… Нет, это не они.
Данковский сделал большой глоток кофе, не сводя с Юлии внимательного взгляда.
− А им бы хотелось от него избавиться?
− Учитывая, что Симон ничего не ел и не пил последние несколько дней, это не имеет значения. К тому же, Исидор был заколот огромным когтем, а ведь предполагается, что у них один убийца. Это Стах Рубин рассказал Ларе. Неслыханно.
− Что? А где теперь Рубин?
− Оплакивает учителя, я думаю. Вы были в доме Исидора?
− Да, но туда никого не пускают.
Юлия задумалась. Пару минут они в молчании пили кофе, потом у нее мелькнула мысль:
− Исидор ведь был последним, с кем виделся Симон? Но уж, наверно, не первым: он вернулся из степи засветло, а у Каиных был заполночь. Где он провел ещё несколько часов, если домой не заходил?
− Откуда вы знаете, что не заходил? − удивился Данковский.
− Вы ещё не осознали в полной мере, в какой глубокой провинции находитесь. Слухи распространяются стремительно. Возвращение Исидора видели дети: они караулили его у входа в дом, надеясь, послушать истории из степи.
Данковский страдальчески возвел глаза к потолку.
− Так значит это на основе детских показаний установили виновность сына Исидора? Все ещё хуже, чем я предполагал. Сабуров об этом тоже говорил.
− Исидор был у Сабурова?
− Не знаю. Сабуров считает, что в общине ваших рабочих что-то творится. Похоже, об этом его предупредил именно Исидор.
− Интересно. Предположу, что в степи он увидел или узнал что-то, о чем захотел предупредить всех трех феодалов. Тогда между Сабуровыми и Каиными должны быть Ольгимские. Тем более, Бурах был человеком дома Ольгимских.
− Вот как?
− Думаю, вам стоит сходить к одному из них, Старший или Младший Ольгимские наверняка знают что-то важное, что прольет свет на смерть Исидора. Но будьте осторожны, у нас тут вечная интрига, треугольник интересов. Все, кто повлиятельнее, будут стараться использовать ваш авторитет в своих целях.
− Я не тщеславен. А толковые люди рангом пониже есть?
− Есть, но они будут бояться вас. С вашими данными, я бы посоветовала расспросить барышень из второго эшелона аристократии. Они влиятельны, но сами редко лезут в интриги.
Данковский приподнял брови. Юлия смотрела на него с легким любопытством: о чем он сейчас спросит? Если о данных, то, значит, бакалавр самолюбив и хочет послушать восхвалений своей привлекательности, а так же узнать, какое мнение о нем составила Юлия. Если о девушках, то он больше сосредоточен на деле и не желает отвлекаться.
− Кто эти аристократки?
− Аристократки они только в местной системе ценностей. Отличаются они не благородным происхождением, а тайной. Степенью интересности. Глушь, что вы хотите.
− Назовите же этих влиятельных особ.
− Ева Ян, Лара Равель, Анна Ангел… я, в некоторой степени. Мария Каина, разумеется, но она уже ближе к правителям города.
− Буду иметь в виду. Я отправлюсь к Ольгимским. Спасибо за кофе и за познавательную беседу, госпожа Люричева.
Данковский ушел. Юлия закрыла глаза. К вечеру все станет ясно. Этот человек достаточно умен и энергичен, чтобы вытащить правду наружу, а всю необходимую информацию она ему дала. Симон и Исидор мертвы. Две из трех опор уничтожены.
Совпадение? Нет.
Вторая вспышка песчаной язвы неминуема. Все, как она рассчитала.
Вечером к ней пришел посыльный от Сабурова, с просьбой зайти к нему. Юлия так и сделала.
Александр Сабуров, статный, седеющий мужчина с военной выправкой, Юлии нравился. Увы, не взаимно. Когда-то Юлия с удовольствием проводила время у четы Сабуровых, пока Катерина не подсела на морфий и не заперлась в своей келье, а без нее, Александр Юлию не приглашал, хотя беседы у них складывались небезынтересные. Юлия знала о чем он думал: мужчина, встречающийся с женщиной, может иметь к ней только один интерес, а Александр Сабуров − верный муж и не желает портить чужую репутацию. Такое старорежимное воспитание, в котором мужчина был опорой и защитой своей жене, но никогда не признал бы ее равной себе, как и других женщин, Юлию раздражало. Глушь, не столица, где давно уже нравы были куда свободнее и друзей-мужчин у нее хватало, пока она не переехала в этот город. Впрочем, Юлия понимала, что друзьями им не быть: Сабуров считал, что только Хозяйки имеют право предсказывать будущее и попытки Юлии уловить алгоритмы пророчеств, вызвали его неодобрение. Которое теперь взлетело на недосягаемый уровень, ведь о второй вспышке Сабурова предупредила Юлия, а не Катерина.
− Вы довольны своими расчетами? − сухо спросил он. − Бакалавр Данковский подтвердил, что Симона Каина и Исидора Бураха убила эпидемия. Завтра я объявляю в городе карантин.
− Разумная мера. Данковский уедет?
− Ни в коем случае. Он мне нужен здесь. Ваши расчеты не подсказали вам, кто виноват в начале эпидемии?
− Виноват? Никто. Мор был неизбежностью, его нельзя было остановить.
− Итак, вы не знаете. Ничего, Клара узнает.
− Клара?
− Моя приемная дочь. Она − вестница и умеет творить чудеса.
− Хотелось бы на это посмотреть.
Сабуров метнул на Юлию тяжелый взгляд.
− Я пришлю ее к вам, если потребуется. Я найду и покараю виновного в наших бедах. Если сумеете высчитать что-нибудь полезное − сообщите мне. И ещё одно: Данковскому придется задержаться в городе и, думаю, будет неуместно, ему оставаться у вас. Я переселю его в «Приют», там всегда найдется лишняя койка.
−…в комнате на шесть человек? − поморщилась Юлия. − Он − столичная знаменитость и откажется переезжать в такие условия.
− Ему придется. Он не может вас стеснять.
Юлия помолчала, обдумывая ситуацию. Сабуров собирался создать неудобства Данковскому(и даже не подумал пригласить его в «Стержень», это ведь человек Каиных) и ей(она обещала Симону, что гость проживет у нее неделю и получила деньги на его питание) исключительно из-за своих взглядов: неженатые мужчина и женщина не могут жить вдвоем в одном доме, это приведет к беде. По-своему, он пытался защитить Юлию, но по факту, только все усложнял. Юлия сомневалась, что ее гость попытается покуситься на ее честь, это просто глупо, а глупцом его не назовешь. Да и зачем ему? С его манерами, столичным лоском и репутацией, он легко получит желаемое у большинства горожанок добровольно. Даниил Данковский − один из центров разворачивающихся событий, наблюдать за ним будет интересно, так что Юлия покачала головой.
− Бакалавр Данковский меня никоим образом не стесняет. Я обещала Симону Каину, что он проживет у меня неделю и намерена сдержать обещание.
− Воля ваша. Но нести ответственность за это решение придется только вам.
− Как и всегда, − прохладно ответила Юлия и попрощалась.
В «Неводе» ее ожидал приятный сюрприз.
− Ева? Рада видеть тебя.
− Здравствуй, Юлия, − рассеянно отозвалась та, не сводя взгляда с Данковского, − твой гость сегодня посетил всех наших барышень, кроме меня и я пришла познакомиться сама.
Данковский приложил руку к груди и слегка поклонился.
− Прошу прощения, госпожа Ян. Меня вело исключительно дело.
− Просто Ева, прошу вас. Вы надолго в городе?
Данковский помедлил перед ответом.
− Возможно.
− Тогда вам не стоит напрягать Юлию все это время, она любит покой и одиночество, так ведь? Вы можете переехать ко мне, в «Омут». У меня тоже есть свободная комната и я буду рада вам.
Данковский посмотрел на нее, потом на Юлию. Та сделала максимально равнодушное выражение лица и достала сигареты. Ева была чудесной девушкой, и Юлия ее искренне любила, как это ни странно. Очаровательная, красивая, искренняя, Ева напоминала ей золотую бабочку, не до конца вылупившуюся из кокона. Ева страстно желала служить некоему идеалу, которого не находила и готова была отдаваться ему со всей фанатичностью. Часто идеалы таких женщин воплощались в ярких мужчинах, ради которых они готовы были терпеть любые лишения и даже жертвовать жизнью. Еве хватило одного взгляда, чтобы увидеть в Данковском свой идеал, а дальше она не рассуждала ни секунды. Ее решимость восхищала Юлию, хотя должна была раздражать своей неосмотрительностью.
Ссориться из-за Данковского с Евой Юлия не собиралась. Пусть забирает, хоть и жаль.
− А что вы скажете, госпожа Люричева?
− Мне все равно, решайте сами. Вы меня не стесняете.
Сигарета никак не желала зажигаться. Юлия смотрела только на нее и чужой огонек, подпаливший ее, стал неожиданностью. Она подняла глаза на Данковского, гасящего спичку.
− Я очень благодарен вам, Ева, но я, пожалуй, останусь. Мне нужно будет много работать, и я буду беспокойным гостем. Уже поздно, давайте я провожу вас домой.
***
На следующий день город узнал о начале эпидемии. Юлия позаботилась забить свою кладовую консервами и сухарями заранее, да и запас еды сделанный для гостя, пригодился. Носиться по магазинам, сметая все с полок по цене впятеро выше вчерашней, она не собиралась. Даниил Данковский убежал ещё с утра, а позже, к Юлии нагрянули одновременно Лара и Анна. Все трое дружили, хотя, Юлия предпочла бы видеть на их месте Еву. Увы, Еве она была непонятна и неинтересна, а общаться с кем-то требовалось. Как правило, общение проходило даже неплохо, а недостатки были у всех, включая ее саму. Иногда ей казалось, что они трое связаны судьбой, но теория растяжек не давала на это вразумительного ответа.
− Это ужасно, нам конец! − Заламывала руки Анна. − Болезнь изуродует и убьет нас, лекарств на всех не хватит, правители все загребут себе, оставив нас умирать от песчаной грязи!
Анна была настоящей актрисой, что выражалось в переигрывании любых эмоций. Она жила вечно на нервах, клялась, что ее преследуют и хотят убить. Последние лет пять. Хорошенькая и женственная, она была алчна и глуповата, но наблюдать за ней было занимательно. У Юлии в жизни не было драм, у Анны они были постоянно. Залогом благополучия и безопасности для нее мог бы стать обеспеченный покровитель, мужчины любили таких недалеких красоток, но Анна его не искала, предпочитая разыгрывать трагедии и врать, что она − беглая певица из Каравана. Ни то, ни другое правдой не являлось: Анна не умела петь, а всех караванщиков переловили ещё несколько лет назад, проверяя малейшее подозрение. Анна же все ещё была на свободе. Иногда она начинала рассказывать о себе, как о ссыльной, преследуемой Властями, но это нелепое заявление никто не воспринимал всерьез.
Пожалуй, Анна была талантливой трагической актрисой и ей стоило бы играть в постановках Бессмертника. Юлия бы ходила на каждое ее представление, но сейчас наслаждалась ими бесплатно.
Лара успокаивающе погладила Анну по плечу. Юлия фыркнула.
− Не тебе волноваться о лекарствах, Анна, у тебя большой запас. Я помню, сколько ты скупила после первой вспышки. Тебе-то точно хватит.
Анна зазвенела украшениями и всхлипнула, прикладывая платок к сухим глазам.
− А если их отберут?
− Никто не поступит с тобой так, − ласково возразила Лара, − не бойся. Сейчас главное − сохранять спокойствие.
− Верно, люди в состоянии внутреннего покоя проживут дольше, − подтвердила Юлия, − а так же те, кто не будут бегать по улицам. Меньше контактов − меньше шансов заразиться.
− Да, тот столичный доктор так и сказал, − кивнула Лара, − я собираюсь переждать вспышку в другом доме, побольше «Приюта». Запастись провизией, лекарствами и не выходить, пока болезнь не схлынет. Она ведь всегда коротка. Младший Влад нашел мне подходящий пустой дом и обещал провести туда воду. Конечно, я буду не одна. Я организую Дом живых и предлагаю вам присоединиться. Только придется вложить деньги в закупку еды.
Юлия и Анна переглянулись. Многие считали Лару ангелом доброты, нестяжательницей, посвятившей себя служению людям. Ей доверяли и сдавать деньги на Ларины проекты считалось хорошим тоном. Лара Равель была весьма миловидна, но ее портил вечно робкий взгляд и заискивание, часто проскальзывающее в общении. Зато она была неглупа и умела хранить секреты. Юлия Лару ценила и уважала, но не любила − любовь для Лары была неразрывна связана с жалостью, а Юлия считала такое отношение к себе унизительным. Кроме того Лара, вечно окруженная толпой, никак не могла признать, что Юлии нравится одиночество, и постоянно желала ей «человека, который будет всегда рядом». Хорошо хоть мужа и детей перестала.
Как бы то ни было, ни Юлия, ни Анна не желали жертвовать комфортом и жить в толпе Лариных подопечных.
− Я дам денег, но позже, − решила Юлия, − и мне будет безопаснее остаться в «Неводе».
− У меня денег нет, − проворковала Анна, − но я поделюсь лекарствами. И тоже останусь в «Вербах».
− Спасибо вам, − склонила голову Лара, − я зайду за ними позже. Мне пора − нужно обойти ещё несколько домов с этим предложением.
Анна осталась чуть дольше, выпытывая подробности о бакалавре Данковском и, почему-то, об Артемии Бурахе, которого Юлия ещё не видела. Но вот ушла и она. Юлия читала, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, когда ее снова навестили.
− Ты не видела Даниила? − спросила Ева, едва поздоровавшись, − Он мне очень нужен!
− Нет, он ушел с утра. А зачем он тебе?
Взгляд у Евы был диковатый.
− Песчанка вернулась! Нужно бежать! Я лучше умру в степях, под ножами одонгов, чем от нее! Юлия, я уверена, что Даниил сможет нас спасти! Побежишь с нами?
Бежать из города? Сабуров уже, наверняка, перекрыл все выходы. Да и какой смысл? Ева боялась песчанки, но Юлия точно знала, что умрет не от нее. Да и сама Ева, вероятно, тоже.
− Я останусь. Я передам бакалавру, что ты его искала. Хочешь подождать его здесь?
Но Ева отказалась и покинула «Невод». Юлия вздохнула. Ее сети были дырявы, как и всегда. Она посмотрелась в зеркало. Почему, интересно, Данковский остался? Ева дала понять, что в «Омуте» его ждет все, включая доступную красавицу, но он отказался. Не из-за нее, это Юлия знала точно. Она не была красива: блеклая внешность, жидковатые волосы, которые она остригла под корень, намучившись изобразить из них что-то приличное. И взгляд, как говорили, «цепкий», «неприятный». Зато фигура хороша, не придерешься. Грудь есть. При желании Юлия могла нарисовать себе милое личико и одеться более женственно, обычно этого хватало, чтобы привлечь интересного мужчину. Не так уж сложно было, поговорив с человеком, понять, что именно ему нужно и изобразить это, но долго притворяться Юлия не могла и не хотела. Она слишком любила себя, чтобы вечно подстраиваться под кого-то. Разумный эгоизм за который она готова была платить одиночеством. И она не прятала его, так что любой наблюдательный человек мог заметить. Похоже Данковскому было не до романов, поэтому он и выбрал холодный «Невод» вместо радушного «Омута».
Предмет ее размышлений объявился днем.
− Лара Равель попросила взять у вас деньги для ее Дома живых, − сообщил он, быстро сооружая себе обед, − я попросил ее не бегать по улицам самой. Она кажется мне здравомыслящей особой и вполне может дожить до конца эпидемии.
− Да, вот они. Не думаю, что ее Дом живых выгорит, но деньги, несомненно, пойдут на благое дело.
− Почему вы считаете, что не выйдет?
− Предчувствие, − хмыкнула Юлия.
Она просчитала вероятности, и выходило что-то близкое к нулю. Лара явно что-то упустила и все пойдет прахом.
Данковский поглощал пищу неприлично быстро, но по всем правилам столового этикета. Юлия едва не рассмеялась, а затем встала. Пусть уж поест нормально, не оглядываясь на нее.
− Госпожа Люричева, подождите. Ева Ян, Андрей и Петр Стаматины собираются сбежать на поезде из города. Поедете с ними?
− О, так Ева напрягла поклонника? С Андреем у нее есть шансы, он лихой человек. Нет, я не поеду. А вы?
Данковский покачал головой.
− Я не могу. Власти назначили меня ответственным за санитарные меры, так как врачей в городе не осталось. Рубин не в счет, он самоучка.
− А Артемий Бурах?
− Он прибыл в один день со мной, о нем Власти не знают. Но он пытается что-то сделать. По городу ещё ходят слухи о какой-то святой девчонке, Кларе. Видимо, люди совсем отчаялись.
Он поднялся.
− Вы не верите в чудеса? − спросила Юлия.
− Верю, но не в такие. Я предпочитаю чудеса человеческого разума и воли. Я пойду. Организация этого побега на мне: Андрей Стаматин мой старый приятель. Лихости ему и, правда, не занимать, а вот ума…. Но, не будем о грустном.
К удивлению Юлии вернулся он довольно быстро. Насмешливо улыбаясь, изложил ей суть проблемы:
− Петр не хочет уезжать, а без него не поедет Андрей. Вы не знаете чем испугать человека, которому даже песчанка не страшна, когда глаза зальет?
Юлия задумалась. Со Стаматиными она одно время общалась: веселые и интересные ребята, безо всяких предрассудков, но стали слишком много пить, а пьяных она не любила.
− Сабуров уже получил от вас полномочия, бакалавр Данковский?
− Пока нет.
− Но получит?
− Несомненно.
− Тогда это подойдет. Александр Сабуров ненавидит Стаматиных. Если он возьмет власть, то попытается с ними расправиться. Петр боится Сабурова, расскажите ему об этом. Только не Андрею, этот и шабнак предложит сплясать в своем кабаке. Неизвестно что выкинет.
Данковский оживился. Взял ее руку и поднес к губам.
− Да вы просто умница и моя спасительница, госпожа Люричева!
− Можно просто Юлия. Кстати, Мария Каина − муза и возлюбленная Петра. Можете попробовать попросить ее о помощи.
− Любовь − хорошая мотивация, но я предпочту страх. Он надежнее, − заметил Данковский, − и зовите меня Даниилом, хорошо?
Он ушел, а Юлия снова бросила взгляд в зеркало. Накраситься что ли?
Она встряхнула головой. Вот же нелепость! Бакалавр привлекателен, но ему некогда, а она, Юлия, не Ева и не станет тратить время напрасно. Лучше понаблюдает до кого из городских барышень этот холодный принц все-таки снизойдет.
Данковский вернулся только к полуночи, раздраженный, но едва сдерживающий смех:
− Ева проспала побег, Андрей ввязался в драку, Петр тоже, я единственный кто пришел вовремя, хоть и не собирался уезжать. А Сабуров так испугался за новообретенную власть, что приказал патрульным не выпускать меня из города. Так что меня с почетом проводили обратно в город. Нелепица, по ней только водевили в театрах играть.
Юлия расхохоталась, представив ситуацию в лицах.
− Выходит, все, что вы сегодня совершили абсолютно бесполезно, − заметила она, вынимая сигарету и вставляя ее в мундштук.
Данковский дал ей прикурить. Покачал головой.
− Мои дела не ограничиваются авантюрами в компании старых и новых друзей. Переговоры с правителями прошли более успешно. И, раз уж я здесь застрял, то полезно будет иметь в союзниках несколько известных людей, один из которых не только содержит кабак, куда стекаются все слухи, но и способен вывести меня на... других полезных людей, с которыми имеет связи.
Юлия выпустила дым изо рта и с любопытством уставилась на Данковского.
− И зачем столичному доктору могут понадобиться бандиты?
− Кто знает, госпожа Люричева. Кто знает.
***
Четвертый день эпидемии был тяжелым. Уж насколько Юлия была домоседкой, но невозможность выйти из дома ее угнетала. Шторы и окна пришлось закрыть: в квартал Ребро пришла болезнь. Юлия будто ощущала ее зловонное дыхание, хотя день ничем не отличался от остальных пасмурных и дождливых осенних дней.
− Потерпите, завтра песчанка уйдет, − советовал Данковский, упаковываясь в защитную одежду и влезая в высокие сапоги перед уходом, − вне живого организма она быстро умирает. Но лекарства все ещё нет. У вас есть иммуники?
− Есть.
− Принимайте по две штуки в день, на всякий случай. Меньшее зло, но оно может вас уберечь. Надо потрясти Ольгимского, чтобы раздал горожанам таблетки. И берегитесь крыс, если сочтете нужным выйти.
Юлия проводила его и села за расчеты. Кто из ее знакомых доживет до конца эпидемии? Доживет ли она сама? И что делать, если по ее дому поползет кровавая дрянь?
Днем пропала вода. Юлия выглянула в окно и тут же поторопилась его захлопнуть: недалеко от дома, человек в тряпье орал, словно его потрошили заживо. Патрульные на углу избивали другого бедолагу, пинками загоняя его обратно.
− Не велено заразным покидать район! Сиди и жди дохтура!
Юлию замутило. Никакой доктор им не поможет: Данковский не знает, как победить болезнь, а лекарство кануло в лету вместе со смертью Исидора Бураха. Они все обречены.
Она потерла виски. В комнате было слишком накурено.
Пришел посыльный с письмом от Анны. Юлия прочла его: Анна предлагала поучаствовать в проверке таблеток от Младшего Ольгимского.
«Никто не будет нас проверять и мы можем разжиться лекарствами! Идем скорее в хибару, пока он не отдал все Ларе! Ты же знаешь, он к ней неровно дышит, как пить дать, это хорошие таблетки и он хочет раздать ей двойную норму, чтобы она пережила эпидемию. Поспешим, Юля!».
Юлия постучала пальцами по столу. Хорошие таблетки? А может, наоборот? Что-то не замечала она, чтобы Младший Влад проявлял повышенное внимание к Ларе, весь город знает, что он вздыхает по Марии Каиной. Хотя, Влад достаточно умен, чтобы не афишировать свои настоящие симпатии, если они, конечно, есть. Неважно. Анна права − таблетки можно использовать. Хватит сходить с ума взаперти. Она, Юлия Люричева, в отличие от остальных знает, что не умрет от песчанки. Бояться ей нечего. И она совсем забыла о своем собственном лекарстве.
Юлия выдвинула ящик стола и достала порошочек. Эта штука − ее панацея. Ударит по печени, конечно, но излечит. Это в крайнем случае.
Юлия оживилась. В ее голове созрел план действий. Рискованный, но очень увлекательный. Зачем ждать, когда песчанка придет за ней? Юлия сама пригласит ее к себе и сама же изгонит. Человек сильнее природы, а она обречена умереть иначе, не от болезни. Она заразится, испытает на себе таблетки, опишет ощущения, замерит температуру… Данковскому эти сведения пригодятся, он сможет понаблюдать процесс развития инфекции воочию. А потом будет выпит порошочек и все выживут. Интересный проект, дерзкий, борцу со смертью, бакалавру Данковскому, он понравится.
− Вы с ума сошли.
Данковский выслушал ее аргументы и вынес свой вердикт. Юлию это задело.
− Напротив, я все рассчитала. Не вините меня в авантюризме, от меня будет больше толку, чем от какого-то кожевника, я − аналитик. Вот таблетки, вот порошочек. Чтобы заразиться мне просто нужно выйти за дверь и подойти к одному из тех бедолаг…
− Вы этого не сделаете.
Юлии не понравился его тон. И с чего это он указывает ей?
− Сделаю, если сочту нужным, − холодно ответила она.
Данковский заметил свою ошибку и пошел на попятный:
− Давайте-ка, Юлия, поступим иначе: я давно собираюсь изучить эти порошочки. У меня это выйдет лучше, я − медик и ученый. Так что я проведу испытание сам, а вы дадите мне порошочек.
Отдавать единственное лекарство от песчанки Юлия не собиралась.
− Нет, извините. У меня на этот порошочек свои планы.
Данковский не стал настаивать.
− Что за препарат вам выдали?
− Феромицин. Самый опасный, но и самый сильный. Выжигает внутри все живое. Если окажется подходящим, Ольгимские начнут раздавать его повсюду. Ещё неомицин и мономицин, они послабее, но свои полезные свойства имеют. Не знаю, я не сильна в фармацевтике.
С каждой минутой ей становилось все более стыдно за свой план. Она ведь не врач, ей не хватает нужных знаний. Толкового исследования не получится, она даже в свойствах таблеток не разобралась. Авантюризм, как он есть. Но как теперь отступить, чтобы не выставить себя не только дурой, но и трусихой?
Данковский потер подбородок, глядя на нее.
− Достаточно. Позвольте, я сам все проверю. Я забрал препараты у Анны и Лары, и пойду в зараженный дом. Если продержусь час, то таблетки пойдут в народ.
− А если вы заразитесь?
− Я знаю, где достать другой порошочек и излечусь. Договорились?
Он улыбнулся ей, как будто они были заговорщиками и обладали общей тайной. Взгляд у Данковского был веселый. Юлия почувствовала, как горят щеки. Черт, он же сам авантюрист и прекрасно понял мотивы ее поступка! Но все равно остановил, а значит, план был чересчур безумный даже для него. А сунуться в зараженный дом − это не авантюризм? Она покачала головой.
− Авантюрист отговаривает авантюристку участвовать в авантюре, потому что собирается пойти на нее сам. Так что ли, Даниил?
− Именно так. Но мне положено рисковать собой, а вам лучше поберечься. Ваш ясный разум мне ещё пригодится. Отдадите таблетки?
− Держите. Удачи.
− Спасибо, Юлия.
Он ушел, а Юлия сдавленно фыркнула. Черт побери, у нее нет иммунитета против красивых людей! То Ева, то Данковский… он будит в ней слишком много эмоций. Интересно, а каковы его шансы выжить в испытании?
Она села за расчеты. Формулы ложились на бумагу и от ее веселья не осталось и следа. Даниил Данковский − непредсказуемый фактор и здоровый мужчина, но его шансы не заразиться весьма малы. Он умрет от песчанки? Он, великолепный борец со смертью?
И ни черта он не умер. Вернулся измотанным, с заболевшим желудком, но не заразным. Упал на кровать, скинув только защитную одежду, свой плащ и сапоги, и замер. Юлия сжалилась, принесла ему чай в постель, за что он поблагодарил ее и предложил побеседовать. Она не стала отказываться.
− Ну что? Удалось вам что-нибудь узнать?
− Да, я наконец-то увидел убийцу. Малосимпатичное зрелище.
− Расскажете?
Он кивнул. Чай и постель явно пошли ему на пользу − Данковский уже не выглядел полумертвым от усталости. Он устроился поудобнее.
− Я опасался худшего. Это бактерия характерного типа: очень быстро размножается. Рассказать кому − не поверят. Но у меня появилась теория.
− Какая? − заинтересовалась Юлия.
Она знала, что мор − неизбежное следствие существование утопии, химеры животного и божественного в этом городе. Нарушение закона, противоестественная связь. Но это объяснение было мистическим. Ей было любопытно, какой эпидемия представляется Данковскому − ученому, атеисту и строгому рационалисту, жестко отсекавшему все проявления веры в ненаучные факты. Она ведь и сама была такой до приезда в город.
− Эпидемию может разносить живое существо, − задумчиво ответил он, − бактерии в нем рождаются в огромном количестве. Для разносчика это естественно, сам он не страдает. Посмотрите, как ведет себя эпидемия: вспыхивает и сгорает. Бактерии, вырвавшиеся в мир, сгорают за считанные часы. Они не могут жить без живой крови. А когда находят ее − пожирают и гибнут, как рыбы без воды.
− Значит, напрашивается простое решение, − сказала Юлия, наблюдая за его реакцией, − найдите виновного, сожгите его и настанет желанная эра спокойствия?
Данковский поморщился.
− Если бы все было так просто. Суеверные горожане болтают, что разносчиком является шабнак и устраивают охоту на ведьм. Но разносчик не может быть человеком, тогда мы бы не заболевали. Болеют ли песчанкой крысы, собаки, быки? Надо будет узнать у Бураха. А вы что думаете, Юлия?
− Я думала кое о чем похожем. Всегда есть причина. Один-единственный факт − источник фатального последствия. Устранить его − и гармония восстановится. Но какие жертвы потребуются, чтобы этого добиться?
− Человеческие, судя по сожжению танцовщицы на пустыре Костного столба, не подойдут, − саркастично сказал Даниил, − разве что я расшибусь в лепешку и меня канонизируют, как спасителя.
Юлия рассмеялась.
− Боюсь вас разочаровывать, но в городе вас считают демоном и безжалостным человеком.
− Правильно считают. За жалостью − это не ко мне. Болезнь − мой враг и я ее уничтожу. Научными методами, как и полагается врачу.
− И вы категорически отказываетесь верить, что чума гуляет по городу в образе женщины?
− Чума − это острое природно-очаговое инфекционное заболевание с высокой летальностью, − судя по тону, Данковский цитировал учебник по медицине, − и не имеет никакого отношения к человеку женского пола. Эти понятия никак не коррелируют, если, конечно, мы не говорим о метафоре. По-моему, тот, кто выдумал и запустил эту байку, просто женоненавистник. От нее так и веет подсознательным страхом перед женщинами: пугающими, неизведанными и непокорными. Кто-то просто не умеет с ними обращаться.
− А вы умеете? − приподняла брови Юлия.
Данковский задержал на ней взгляд.
− Если они того хотят.
***
Как бы ни высмеивал эту теорию Данковский, Юлия знала, что у песчанки есть телесное воплощение и не зря горожане искали женщину. Слухов было слишком много для чьей-то выдумки: женщина у домов Исидора и Симона, девчонка, вылезшая из могилы, шабнак, Хозяйки… в этом городе именно женщины обретали невиданные силы и если можно с их помощью управлять и направлять, то почему нельзя уничтожать? Сабуров был уверен в этом и посылал свою приемную дочь навещать то одних, то других. Каким-то невероятным образом она умудрялась вытягивать правду даже из матерых преступников и лгунов. Интересный дар у девочки. И когда же Сабуров пришлет ее проверять Юлию?
Самозванка пришла на пятый день. Юлия разглядывала ее тоненькие ножки и думала, что они похожи на кости, обтянутые кожей. Девочка вызывала жалость. Так что ли всех провела?
− Ужасное дело случилось, − выдохнула она, − злое, преступное! Отец не верит… В Управе держат людей после вчерашней облавы. И там появилась болезнь!
Юлию передернуло. В ее руку вцепилась другая − теплая ладонь Евы, забежавшей проведать Даниила. В последнее время Ева приходила все чаще, чтобы увидеть своего кумира, но ей не везло: днем он носился по городу, пугая суеверных горожан развевающимися полами змеиного плаща, приходил к ночи, а утром убегал в унылую хмарь ещё до рассвета. Он все меньше улыбался и реже составлял Юлии компанию за чашкой кофе. Отчаявшаяся Ева приходила даже ночью, но как назло, в эти ночи Даниил не возвращался вовсе. А кто давал ему приют: Лара, Анна или Мария, было неизвестно.
− Нужно сказать Даниилу! − потребовала она. − Он спасет этих людей! Повлияет на Сабурова.
− Сабуров больше никого не слушает, − с сожалением заметила Юлия, − кроме Катерины.
Власть портит людей: Александр Сабуров казался Юлии достойным человеком, способным действовать в критической обстановке, но она ошиблась. Он оказался до того слепым, что Патрульные уже не скрываясь, выпускали за мзду зараженных из кварталов, мародерствовали и вымогали деньги. Сабуров отрицал их вину, не думал с этим что-то делать, и город погрузился в хаос беззакония.
Самозванка скорбно кивнула.
− Исполнители выпускают людей только за деньги. Очень большие.
− У меня денег нет, − отрезала Юлия.
− Я знаю. Ни у кого нет. Лара отдала свои бусы, а Анна − украшения. Исполнители берут и их. Отдашь что-нибудь ценное, Юлия?
Самозванка распахнула звенящий мешок. Юлия с изумлением смотрела на кучу серег, колец, кулонов и каких-то крючков. Ларины бусы она узнала сразу. И как девчонку ещё не ограбили и не убили с таким богатством? Анна свои кольца отдала. Немыслимо!
У Юлии закружилась голова. Душно, накурено. Ноги ватные. Так отдать что-нибудь или нет?
− Я отдам! − Ева бросила в сумку пару своих браслетов. − Пусть хоть кого спасут! А ты, Юля?
Глупо цепляться за вещи, если скоро умрешь. Песчанка или нет, а до конца эпидемии Юлия не доживет − она это знала. А трупу ценные вещи не нужны, это уже будет не она, пусть хоть сожгут или в музей анатомии выставят.
− Нас всех спасет только чудо, − устало вздохнула Юлия, − но пока бакалавр его совершает, нужно и нам что-то сделать.
Она выгребла все, что нашла ценного: серьги с изумрудами, кольцо, шелковый шарф и серебряную флягу для твирина − подарок Андрея Стаматина на один из дней рождения. На фляге был выгравирован Юлин профиль.
− Забирай.
Самозванка заулыбалась.
− Спасибо! Можно я вас обеих поцелую?
Что-то в ее лице Юлии не понравилось. Не было там эмоций и искреннего желания, зато был какой-то нехороший расчет.
− Нельзя. Иди, выкупай людей. И учти, если сегодня никто из Управы не выйдет, Сабуров узнает, что его дочь − мошенница.
− Что ты, Юля, что ты? − Забормотала девчонка, ничуть не испугавшись, но неумело этот страх изображая. − Я − честнее некуда, я − святая! Я побежала.
Юлия закрыла за ней дверь и обернулась к притихшей Еве. Та сидела в кресле и о чем-то напряженно думала, закусив губу и поджав ноги. Юлина дурнота отступила и она вздохнула. Вот так девчонка с крючьями, ну и душная же! И с какой стати Юлия повелась на этот цирк?
− Ещё чаю?
− Не надо.
Ева подняла на нее глаза: сияющие, красивые и полные странной уверенности.
− Я поняла. Ты мне подсказала. Чудо, вот что нам нужно! Вот что ему нужно! Собор… Мне пора.
Ева обняла ее и невесомо поцеловала в щеку, не спрашивая разрешения и, как всегда, не раздумывая. Упорхнула, как яркая, экзотичная птица. Юлия провела пальцами по щеке и прижалась спиной к двери. Что это за взгляд у нее был? Что Ева задумала?
@темы: Мор (Утопия), миди, фанфик, гет, R-NC, Спонтанный зимний фест