2 ЭТАП. Души не передвигаются горизонтально || 1 миди, часть 2

[Сердце, твирь и скальпель]

Извините, в один пост не влезло, это вторая часть миди, не удаляйте. Комменты с текстом дайри жрут.

Название: Разумный эгоизм
Фандом: Мор(Утопия)
Пейринг/Персонажи: Юлия Люричева/Даниил Данковский, Даниил Данковский/Ева Ян, Александр Блок/Юлия Люричева, Лара Равель, Анна Ангел, Клары, Александр Сабуров
Размер: миди, 14436 слов
Категория: гет
Жанр: экшн, романс
Рейтинг: R
Задание: Души не передвигаются горизонтально. Душа может двигаться только вертикально — вверх или вниз.
Краткое содержание: Юлию Люричеву попросили принять в «Неводе» столичного гостя − бакалавра Даниила Данковского, атеиста до мозга костей, который не верит в мистику и всему найдет разумное объяснение.
Предупреждения/Примечания: 1) АУ: некоторые сюжетные ходы изменены 2) возможен ООС персонажей, хотя в игре можно отыгрывать Данковского-скептика до самого конца 3) Самозванку тут не любят

***

На шестой день случилась трагедия: песчаная грязь проникла в Собор, назначенный Данковским изолятором, и убила почти всех, кто в нем находился. Юлия курила сигареты одну за другой, пытаясь подавить дрожь в руках. Проклятое место этот Собор, теперь уж точно. А люди, как с цепи сорвались: искали виновную, обвиняя всех «аристократок». В Собор проникла женщина, якобы заразившая остальных и раскидала там вещи: кольца, браслеты, бусины… фляжку. Ее фляжку, Юлину. Как она там оказалась? Неужели эта дурная Клара решила натравить на нее толпу? Но чушь же, глупость, у Юлии есть свидетельница того, как фляга была отдана Кларе. Как бы ни была глупа девчонка, неужели она не понимала, чем ее задумка может обернуться? Или… это ее подставили? Девчонка отдала ценные вещи Исполнителям, людей из Управы отпустили, и кто-то решил обвинить дочь Сабуровых? Чья это интрига − Каиных или Ольгимских? Но неужели кто-то из них мог пойти на массовое убийство людей? И что будет делать бакалавр?
Данковский пришел в середине дня. Бледный, вымотанный, с огромными кругами под глазами. Которую ночь он уже не спит?
− Юлия, вас обвиняют в преступлении, − тихо начал он, − Сабуров хочет заявить, что в Соборе побывали именно вы.
Юлия скривилась. Мерзавец! Как своих Патрульных выгораживать, так он первый. А ее затравить решил. Конкуренции для Катерины боится? Или теперь для Клары, дочери-наследницы?
Она опустила веки, кроша сигарету меж пальцев.
− К чему ваш вопрос, Даниил? Вы пришли ко мне как друг или уже при исполнении? Я знаю, вам нужно предоставить Инквизитору разносчика болезни, чтобы Власти сочли вашу работу удовлетворительной.
Данковский кивнул и посмотрел ей в глаза.
− Это так. Карминский или Орф, не суть важно кто приедет, но я должен отчитаться. На карту поставлено все: моя «Танатика», моя честь и моя жизнь. Я не могу подвести своих людей. Но я всегда ваш друг, Юлия и я не собираюсь искать козла отпущения. Мне нужна истина. Прошу, объясните, как в Собор попали ваши вещи.
− Я подарила их одному человеку, который, как мне кажется, не виноват, − напряженно ответила Юлия, − хотя, раз вы упомянули Сабурова… ничего не понимаю, не раздвоилась же она?
У Юлии, вдруг, щелкнуло что-то в голове. Конечно же! Столько противоречивых свидетельств: Клара святая и самозванка, исцеляет наложением рук и ими же убивает, верная дочь Сабуровых и разносчица чумы… А ведь сама Клара говорила, что у нее есть сестра! Никто не верил, думали − детская ложь. А если правда? Если их две и одна − чума, а вторая − невиновна?
− Скажите мне кто это, хотя бы для того, чтобы я мог его расспросить.
Расспросить? Юлия куснула губу. Даниил мазнул по ней взглядом и вновь посмотрел ей в глаза. Проклятье, но как объяснить ему свою безумную теорию? Даниил Данковский − ученый, логик, рационально мыслящий человек, такой же, какой всегда была сама Юлия. Но он смеется над местными суевериями, отрицая их важность, и не верит в силу Хозяек. А Клару он терпеть не может, считая шарлатанкой и презирая. Юлия и сама не одобряет девчонку с ее попытками пролезть в святые, но не сдавать же ее Инквизитору?
Нужно было потянуть время.
− Хотите кофе? − неловко предложила она. − У меня ещё остались сухари…
− Нет. Юлия, не играйте, вы не актриса, − негромко, но жестко сказал Даниил, − вы − умница, но сейчас вы в большой беде. Нет у вас возможности кого-то покрывать. И у меня нет. Не найдем виновника сегодня − завтра оба будем болтаться в инквизиторской петле. Кто этот человек, кому вы отдали вещи? Лара? Или вы его выдумали?
− Нет, − сглотнула Юлия, опускаясь на стул. Ноги у нее слегка дрожали. Данковский, весь в черном, с пронзительным, темным взглядом, был сам похож на Инквизитора, карающего виновного или любого, кто под руку попадется, − вы можете мне дать слово чести, что не обрушите на этого человека ваш гнев? Слепой гнев, вы понимаете меня? Случай очень непростой, а очевидные выводы сами напрашиваются…
− Да. Даю вам слово чести.
За это время Юлия уже успела его изучить и четко поняла: он лгал. Ему нужна жертва, которую он подставит под инквизиторский гнев. И это будет либо Юлия, либо Клара.
Умирать ой как не хотелось, и Юлия сдалась. Кто ей эта девчонка, в конце-то концов? Пусть Сабуров сам выручает.
− Клара. Чудесная девочка с очень необычными способностями.
Напряжение ушло из позы Даниила. Он хмыкнул и потянулся к чашкам, разливая кофе. Протянул одну Юлии, другую взял сам. Сел в кресло и слегка расслабился.
− Да? Занятное определение. Так вы хорошо ее знаете и уже успели полюбить? Говорят, она одаренный гипнотизер.
− Много чего говорят. Однако меня больше занимает другое. Конечно, россказни про бестелесную ведьму − сказки, но как она проникла в Собор? Вы же все осмотрели? Здание было идеально подготовлено, до этого смертей в нем не было.
− Верно.
− Этот Собор проклят, Даниил, − Юлия почувствовала, как опускаются ее плечи. Катерина была права − город обречен на наказание за грехи и завтра Инквизитор будет карать, безо всякой мистики, но по воле судьбы. − Ваша затея требовала чуда. А в этой пустой скорлупе ни одно чудо никогда не случиться. Все, что произошло − закономерность. Болезнь туда проникла, потому что иначе и быть не могло.
− Возможно вы правы, − слегка рассеянно ответил Даниил, явно обдумывая что-то другое, − Я уже начинаю привыкать к вашей логике соответствий. Клара, значит. Сабуровская воспитанница…
− Они ее так просто не отдадут.
Даниил расплылся в хищной улыбке и одним глотком допил кофе.
− Вы слишком хорошо о них думаете. Своя шкура всегда ценнее чужой. Завтра приедет Инквизитор и им тоже придется держать ответ. Они выдадут ее, спасаясь сами.
Юлия прикинула и поняла, что он прав. Все эти разговоры о «дочке» и «наследнице» хороши в мирное время. Они ещё не успели к ней привязаться. Даниил убедит их отдать ее, в обмен за защиту перед Инквизитором. Юлия, вдруг, испытала острую жалость.
− Обещайте мне проверить ее кровь. Если Клара не окажется разносчицей, то вы опозоритесь перед Инквизитором. Вы не сумеете доказать, что она принесла заразу, а сама выжила.
− Разумеется, я ее проверю. Мне пора. И не волнуйтесь, подозрения с вас будут скоро сняты. Я сумею вас уберечь.
Он ободряюще опустил руку на ее плечо. Юлия не пошевелилась. Глядела в пустоту даже когда его пальцы, в кожаных перчатках, слабо мазнули ее по щеке. Бакалавр отправился на охоту за Кларой, как гончая по следу, а она сидела в кресле и убеждала себя, что поступила правильно и разумно. И думала о том, как страшно быть врагом Даниила Данковского. И что сможет противопоставить ему глупая девчонка-подросток? Она, небось, даже не додумалась спрятаться.
Будто в подтверждение Юлиных мыслей Клара появилась в «Неводе».
− Юлия, что случилось в Соборе?
− Тебе не мешает сигаретный дым? Я могу открыть окно, − Юлия избегала смотреть на нее. Ребенок ведь ещё совсем, а стала заложницей взрослых интриг. Бакалавр охотится на нее, Сабуровы вышвырнут, сама Юлия ее сдала, спасая свою шкуру… ох, прав был Даниил, все они думают только о себе! − Ладно. Давай поговорим о закономерных фатальностях. Ты, Клара, очень уж резко выбиваешься из естественных законов. О чем это говорит?
− Кто был в Соборе? − попыталась надавить Клара.
Юлия едва не засмеялась. Нет, Клара или Самозванка, а они обе ей не нравились. И которая из них перед ней? Та, кого она сдала или та, кто пыталась подставить саму Юлию? Нужно выяснить, прежде чем голову пеплом посыпать.
− Ты знаешь. Кто был в Соборе, если вещь, которую там нашли, я тебе же и отдала? При свидетелях.
Девчонка побледнела.
− Я не брала!
− Брала, девочка. Скажи еще, что это была не ты.
− Это не я! Я и не была у вас!
− Ладно, другим мозги будешь пудрить, а мне не надо, − отрезала Юлия, − я не сдам тебя Инквизитору, но к Сабуровым лучше не возвращайся. Твоя вина уже доказана. Они купили отсрочку от казни ценой твоей головы.
− Сабуровы удочерили меня, они не поверят такой бессмысленной лжи!
− Бакалавр пошел к Сабурову и сделал предложение, от которого тот не смог отказаться. Убежища у тебя больше нет.
Лицо Клары полыхнуло такой ненавистью, какой трудно было ожидать от ребенка.
− Чего хочет бакалавр? − с трудом выдавила она. Похоже, ненависть была направлена именно на него. И чем же тот успел ее снискать?
− Все желают выслужиться перед Инкивзитором, но бакалавр идет на принцип. Он хочет найти разносчика, чего бы это ему не стоило. Так что если ты… сама понимаешь, лучше не попадайся ему. А если невиновна − беги, ищи его, пока тебя не опередила твоя сестра. Как в Соборе.
Клара, не прощаясь, выбежала вон. Юлия покачала головой. И что теперь будет? Если Даниил поймает чуму и сумеет сдать ее, то спасется. Но Клара − не чума. Нет доказательств того, что она − разносчица. Инквизитор не поверит, что Клара могла заразить людей в Соборе и остаться живой сама. Правда, Даниил − убедительный оратор, может и уболтает, тогда девчонку казнят. Или казнят его самого, если сочтут лжецом или захотят повесить на него всех собак.
Чьи же головы полетят завтра?
Даниил вернулся раздосадованным.
− У нее в крови нет болезни. Клара − не разносчица.
− И что с ней теперь?
− Запер ее у Евы до утра, − Даниил устало потер лицо, − ей есть что рассказать Инквизитору, так что завтра пойдем вместе. А сейчас я попробую немного поспать.
− Думаете, Клару казнят?
− Нет. Не за что.
Юлия устроилась за столом в гостиной, размышляя. Все зависит от Инквизитора: «Танатика» Данковского, жизнь Сабуровых и Клары. Будет ли он судить справедливо? Только бы Ева не разжалобилась и не отпустила Клару.
Юлия вертела в пальцах шахматную фигурку − они с Даниилом давно начали партию, но закончить не было времени. Какая-то мысль о Еве зудела, не давая покоя. Ева собиралась совершить чудо ради Даниила, чудо в Соборе. Но какое? Юлия вспоминала ее сияющие глаза, перебирала в голове все, что знала и просчитывала о Еве. Наконец, поняла.
Ева бросится с Собора, веря, что это оживит его.
Юлия закрыла лицо руками. Ева, прекрасная бабочка, дива, ну зачем? Так хочется умереть молодой? Умереть не от песчаной грязи? Умереть ради мужчины?
Юлия откинулась на спинку стула.
Это ее выбор. Никто не может решать, что делать Еве с ее жизнью, кроме самой Евы. Это должно произойти. Растяжка натянута и скоро лопнет. Судьбы не избежать. У каждого она своя. Не Юлии ей мешать.
Она ушла в свою спальню, переоделась в ночную рубашку и легла, но сон не шел. Провертевшись некоторое время Юлия, со вздохом, отправилась к буфету: ей требовался стакан молока. Скрипнула внутренняя дверь. Вышел, позевывая, Даниил. Она бросила взгляд на часы: два. Даниил замер, разглядывая ее, и Юлия сообразила, что привычка сыграла с ней злую шутку: она позабыла о чужом человеке в доме и не подумала накинуть халат. Длина рубашки была приличной, но она была приталенной и открывала плечи.
Как будто он женских плеч не видел.
Юлия налила себе молока. Видел или нет, а сейчас Даниил смотрел на нее и не думал отвернуться из даже вежливости. От его откровенного взгляда по спине пробежали мурашки. Но тут она заметила, что он полностью одет.
− Не спится?
− Как и вам.
− Я бы с удовольствием поспал ещё, но чувствую беспокойство. Как бы Ева не выпустила Клару. Схожу, проверю.
Юлия хотела предупредить его о намерениях Евы, попросить поговорить с ней, уже открыла рот, но замолчала. Судьбу не изменить. Бессмысленно и пытаться.
Даниил вопросительно посмотрел на нее. Она покачала головой. Тогда он заговорил, удивительно мягким тоном:
− Не беспокойтесь, что бы ни произошло завтра, Инквизитору вас уже не в чем обвинить. Ложитесь спать, Юлия. Я скоро приду.
Он ушел, а Юлия осталась смотреть в темноту за окном. И к чему это было сообщать? Какая ей разница придет он или до утра будет бегать по своим делам?
Или… он хочет чтобы она его подождала?
Юлия обхватила себя за плечи.
Ее мысли вернулись к Еве. Если Даниил не обнаружит Еву, догадается ли он, куда она пошла? Станет ли искать или вернется в «Невод»? И какая ей разница?
Юлия переоделась, набросила плащ, и покинула дом. Зашагала к мосту. Она не будет мешать Еве, не ее это дело. Она просто проверит свои растяжки.
До места она добралась без приключений. Двери в Собор были приоткрыты. Прошлой ночью здесь бушевала болезнь, но сейчас ушла − Даниил правильно рассчитал, что жизненный цикл инфекции невелик. Собор должен быть безопасен. Юлия осторожно шагнула внутрь и услышала голоса, мужской и женский. Притаившись у темного входа она увидела под витражами двоих и света луны вполне хватило, чтобы их опознать.
− Даниил, ты пойми, я должна это сделать! Нам нужно чудо, а любое чудо требует своей платы! Я смогу, у меня получится! Отпусти меня!
− Ева, милая Ева, ты этого не сделаешь! Ты переволновалась, боишься песчанки, но самоубийство − не выход! Не будет никакого чуда, ты просто разобьешься насмерть! Очнись же!
− Отпусти, прошу тебя! Нам нужно чудо чтобы победить смерть! Только оно спасет нас! Я сотворю его, здесь в Соборе!
Ева рвалась из рук Даниила совершенно искренне, но Юлия заметила, что сама она все время гладила его по плечам, наслаждаясь его прикосновениями. Влюбленная женщина проглядывала сквозь сияющую бабочку, жаждущую прикоснуться к чуду. И Даниил не мог этим не воспользоваться. Он обнял Еву и зашептал ей на ухо. Юлия напряглась: она не различала слов. Ева замерла. Попробовала возразить, но не успела: Даниил подцепил ее за подбородок и поцеловал.
Юлия приросла к месту, раздосадовано наблюдая за разворачивающейся любовной сценой.
− Но, Даниил…
− Ты хочешь чуда, Ева? Я дам тебе его. Ты знаешь, что здесь, в этом самом месте, около суток назад бушевала песчаная язва, собирающая свою жатву. Сотня человек погибла. Страшно, мучительно. И она ещё может быть здесь − притаившаяся в углах, замершая, смертоносная.
Ева прильнула к нему.
− Зачем ты пугаешь меня? − дрожащим голосом спросила она.
Юлия уже догадалась, зачем и стиснула кулаки. Даниил говорил бархатным, глубоким голосом, полным обещания:
− Давай изгоним ее вместе, Ева, ведь что может быть настолько сильнее смерти, чем жизнь? Хочешь рискнуть? Смерть − обыденность, она случается каждый день, а вот жизнь − настоящее чудо, торжество творения посреди безумной пляски чумы и если ты выживешь во время эпидемии, то уже сотворишь чудо.
Ева тихо охнула, когда руки в кожаных перчатках скользнули под ее невесомые одеяния.
− Даниил… − тихо выдохнула она, прогибаясь в спине, − ты правда этого хочешь? Но ты ведь тоже можешь здесь заразиться…
Он покрывал поцелуями ее шею.
− Нет, если ты сумеешь меня спасти, моя милая Ева. Сотвори для меня чудо. Если мы оба выживем сегодня, значит, ты это умеешь. И тогда я смогу все, я изгоню песчанку из города…
Змеиный плащ полетел на пол, Ева плавно опустилась на него и выскользнула из своих одежд. Даниил скинул только перчатки и припал к ней, как жаждущий к целебному источнику. Юлия наблюдала, как он мнет белые Евины груди, как покрывает поцелуями ее нежную кожу, как срывает с ее губ восторженные стоны. И если Ева была в плену наслаждения, то Юлию терзали иные чувства: досада, разочарование и, самую малость, облегчение. Этот хитрец, самовлюбленный, как и все мужчины, все-таки придумал, как оттащить Еву от края. Оперировать такими примитивными методами, играть на влечении Евы, вешать ей лапшу на уши, прекрасно зная, что зараза из Собора давно ушла…Кто дал ему право решать за нее?
Ева плавно раздвинула бедра и вцепилась тонкими пальчиками в рубашку на спине Даниила. Гортанно застонала, принимая на себя вес чужого тела. Юлия смотрела на соитие ее белоснежного тела и темной фигуры Даниила. Подробностей она разглядеть не могла, зато отлично слышала его сбившееся дыхание и могла оценить его старания по реакции Евы. Видимо, столичный бакалавр умел доставлять женщинам удовольствие.
Внизу живота потянуло, потеплело, налилось жаром. Юлия закусила губу. Этого ещё не хватало. Она − не Ева, она терпеть не может обманщиков, зацикленных на содержимом собственных штанов. И никогда бы не согласилась…
Ее собственное тело возразило ей приступом острого возбуждения при одной мысли, что она может оказаться на месте Евы. Юлия выскочила из Собора и побежала домой, проклиная свое любопытство, сдавшуюся Еву, но сильнее всего − бакалавра Даниила Данковского.
Утром стало известно, что приехавший в город Инквизитор − не Орф и не Карминский, а Аглая Лилич. Женщина. Данковский выглядел невыносимо самоуверенным прежде чем пойти на встречу с ней.
«Ещё бы, − раздраженно думала Юлия, − этот мерзавец теперь точно выкрутится. А если бы Клара-шабнак была постарше, ему вообще не о чем было бы волноваться!».

***

Инквизитор, развешав на столбах преступников и напугав правителей, однако, обратила свой благосклонный взгляд на Артемия Бураха. Юлия недоумевала: Бурах несколько раз заходил в «Невод», к Даниилу, и не произвел на нее сильного впечатления. Молчаливый, угрюмый, слегка подавляющий своей массивной фигурой, он послушно вытирал ноги о коврик у входа, после первого Юлиного замечания и не отказывался от чая с сухарями, который она предлагала из вежливости. Впрочем, может Аглае Лилич именно такие мужчины и нравятся?
Клару выпустили, она вернулась к Сабуровым, но отношения их явно похолодели. Клару видели то на складах у Грифа, то у Анны, а однажды, даже в Бойнях. Юлия сомневалась, что она выполняет там приказы Александра или Катерины. А ее появление в «Сгустке» у Капеллы и в «Горнах» у Марии наводило на интересные мысли. Может ли она стать наследницей Катерины и будущей Хозяйкой? Ведь выжила же, люди к ней тянутся, поклоняются, да только уже не ей, а ее сестрице. Юлия, выбравшаяся пополнить запасы еды, и навестить Еву, как-то заметила в укромном дворе разношерстную кучку людей, слушающих Клару. После проповеди Клара скрылась в доме, а на следующий день в квартал пришла песчанка. Сложить два и два было легко: настоящая Клара цепляла крючьями людские сердца, Самозванка же изображала святую и разносила болезнь. Стоило бы сдать ее Даниилу, но Юлия уже сомневалась, что это остановит эпидемию. Колеса судьбы вертелись, перемалывая чужие жизни, но город встал на правильные рельсы: Каина и Ольгимская готовились стать Хозяйками, Катерина умирала, Даниил и Артемий Бурах, при поддержке Рубина, работали над лекарством. Младший Влад психанул и раздал первые панацеи им: Ларе, Юлии и Анне, к немалому изумлению последних и совершенному спокойствию первой.
− Влад всегда был хорошим человеком, − говорила Лара, − он творил дурное, но всегда старался исправиться.
Юлия с ней не спорила, погруженная в свои дела. Ева была жива и счастлива, хотя Даниил к ней больше не приходил. Правда, он попросил Юлию навестить ее и понаблюдать за ее состоянием. Поговорив с Евой Юлия поняла, что это и не требовалось: Ева получила свое чудо и мужчину, которого хотела, на чем совершенно успокоилась. Даже преследовать его перестала.
− Он ведь теперь прогонит болезнь и спасет всех нас, верно?
− Верно, − отвечала Юлия.
Ее растяжки судьбы свидетельствовали об ином. С некоторых пор она даже начала сомневаться в фатуме: Ева должна была умереть, но выжила. Клара не сгинула в инквизиторских подвалах, а возвышалась с каждым днем. Так справится ли бакалавр с песчаной язвой? Или это сделает кто-то другой?
А затем в город пришла армия, возглавляемая Александром Блоком.
Это было невероятно: народный герой, символ силы империи и мечта всех дам от пятнадцати до шестидесяти, и вдруг здесь, в степной глуши! Юлия, к некоторому смущению, тоже восхищалась им, столько раз выживавшим в обстоятельствах, явно смертельных. Кажется, если и был человек, способный управлять своей судьбой, то этим человеком был генерал-майор Александр Блок. Первое появление в городе он тоже обозначил подвигом: отбил Даниила Данковского из лап озверевших мясников в Бойнях. Очередная авантюра бакалавра едва не погубила его, но он снова выскользнул из костлявых объятий смерти. А ещё − зачастил к Марии Каиной.
Судьба самой Юлии снова выкинула кульбит: уже вторая ее подруга совала голову в петлю. Анна рассказала, что Лара собралась убить Полководца и попросила дать ей дамский пистолет, давно у Анны лежащий неисправным. Никакой выгоды для себя Анна в этом не видела, губить Лару не хотела, и прибежала за советом. В этот раз Юлия не сомневалась, что безумство надо предотвратить − убить Блока Лара не смогла бы, только зря погибла бы. Разговор с ней результата не дал, кроме известия о вмешательство в дело Клары, косвенно подтолкнувшей Лару к решению об убийстве. Но которая из Клар это была? Какие цели преследовала?
− Пообещай дать Ларе револьвер, когда найдешь, но не отдавай, пока я не разрешу, − велела Юлия Анне, − нам нужен план для ее спасения.
− А может, попросим бакалавра помочь?
− Сами справимся.
Идея, пришедшая Юлии в голову была до того хулиганской, что она сама от себя такого не ожидала. С другой стороны, она сулила маленькое приключение, спасала Лару и давала возможность в очередной раз сыграть с судьбой. Не одному же бакалавру должно везти? Но, похоже, без него в этой истории тоже не получалось обойтись.
Даниил получил ее письмо, выслушал просьбу, заметил блестящие предвкушением глаза, и вздохнул:
− Вам явно не хватает приложения вашего замечательного ума к полезному делу. Опять проверяете свои фаталистические теории? А если Блок вас расстреляет?
− Кто, победитель при Бродах и рыцарь? Не смешите меня. Все получится, мы спасем Лару. Иначе ее не остановить.
− Есть и другие способы.
− Евин способ тут не поможет.
Даниил приподнял брови, и Юлия мысленно отвесила себе пинок.
− Она все рассказала мне.
− И вы сердитесь на меня?
− Я? Нет. Вы ведь спасли ее. Но Лару придется спасать иначе. Не волнуйтесь, никто не пострадает − Александр Великий прикажет запереть меня, Лара, максимум, отделается сутками в камере и все останутся в выигрыше, включая вас. За помощь я отдам вам склянку с панацеей.
− Хорошо, но будьте осторожны.
Интрига раскрутилась, Юлия была довольна собой, и радовалась, что все идет по ее плану, пока не подслушала разговор солдат у окна:
−…умирать не хочу! Бежать отсюда надо! А что пропали, так никто искать не будет, тут ежедневно солдат убивают то местные бандиты, то чума!
− И как ты сбежишь, если железная дорога блокирована?
− По рельсам дойдем, не заблудимся. А в соседнем городе смешаемся с местными и заляжем на дно.
− А деньги ты где найдешь? Даром нас кормить не будут, знаешь ли.
− А чего их искать? Глянь, какой домик роскошный, у его хозяйки уж точно цацки какие найдутся. Да и сама она ничего.
Грянул грубый, сальный смех. Юлия похолодела. Этого она в своей растяжке не учла: ее могут и не убить (хотя попытаются, зачем им свидетельница дезертирства?), но избить и изнасиловать. Она делала ставку на характер Александра Блока, но совсем забыла о его солдатах.
Что же делать?
Юлия нашла револьвер, который давно купила для самозащиты. Шесть пуль, солдатов пять, должно хватить, если не промахнется. А они, конечно, будут стоять и ждать, пока она их всех перестреляет. И ни один не приложит ее прикладом карабина. Может, дверь не открывать? Так выбьют. Этим уже все нипочем.
С улицы донесся какой-то шум, затем звук выстрелов. Юлия прислушалась. Выясняют, кто будет главным, что ли? Шум прекратился и она, не выдержав, аккуратно выглянула в окно.
Дезертиры валялись мертвые, а Даниил стягивал с их тел карабины. Он поднял голову на звук стукнувшей рамы и встретился с Юлией взглядом. Поднес палец к губам.
− Вы этого не видели. Хорошо?
− Хорошо.
− И ничего не слышали.
− Конечно, нет, − нашлась Юлия, − я была в ванной два часа, ничего не видела и не слышала.
Даниил благодарно улыбнулся ей, и она облегченно выдохнула. Закрыла окно и оперлась о конторку. Зачем Данковскому карабины ей было совершенно неинтересно. Меньше знаешь − меньше выболтаешь. Но кем нужно быть, чтобы в одиночку, хладнокровно перестрелять пятерых вооруженных противников?
Между ног снова потеплело. Юлия с досадой поняла, что рисовать милое личико все же придется: в стрессовой ситуации у многих животных возрастает потребность в размножении и человек − не исключение. А потом она успокоится, как Ева, и вновь заживет своей жизнью.
Александр Блок появился у нее поздним вечером. Даниил так и не вернулся, так что она встречала его одна.
− Юлия Люричева?
− Это я.
− У вашего дома сегодня убиты пятеро солдат, − Блок рассматривал ее внимательно, словно оценивая ее способности, − вам что-нибудь известно об этом?
− Нет. Я из дома не выходила.
− И ничего не слышали?
− Нет. Я была в ванной.
− У вас есть револьвер?
− Да.
− Дайте мне его.
Юлия протянула оружие. Блок проверил барабан, вытряхнул патрон и сравнил с имеющейся у него гильзой. Даже на ее неискушенный взгляд, они были совершенно разными. Ей вернули оружие. Юлия заметила, что глаза у Блока были пепельно-серыми, вполне соответствующими прозвищу. Хотя, конечно, Генералом Пеплом его прозвали явно не за них. Определенно он был весьма хорош собой: правильные черты лица, черные кудри, военная выправка. Вот уж действительно: герой девичьих грез.
Милое личико она себе нарисовать позабыла, о чем сейчас пожалела. Блок сменил тему расспросов.
− Мне сообщили, что вы, госпожа Люричева, строили заговор против меня. Это так?
− Нет, − легко ответила Юлия, − я просто пошутила.
Взгляд Блока потяжелел.
− Пошутили. Надо мной.
− Ну да. Интересно было посмотреть на вашу реакцию.
− Вы понимаете, что я могу бросить вас в тюрьму? Вы взбаламутили горожанок, они теперь дружно творят подобную ерунду! Сегодня одна дурочка уже попыталась вас спасти и утверждала, что пришла меня убить, хотя револьвер явно держала впервые в жизни. Другая написала нелепое письмо. Вы нарушили общественное спокойствие и за это существует прописанное в законе наказание − тюрьма.
− Бросайте, − усмехнулась Юлия.
Где быть запертой ей было без разницы. Вся эта авантюра завершилась благополучно: Лара спасена, солдаты-мятежники убиты, а она отвлеклась от тоскливых и раздражающих мыслей. Да ещё и с интересным мужчиной познакомилась.
Александр Блок нахмурился.
− Не на пару часов. На сутки.
− Идет.
− Возможно, на неделю.
− Как пожелаете.
Взгляд Блока стал озадаченным. Юлия покусала губу, подавляя улыбку. Она уже поняла, что за человек перед ней и насколько он скован собственными моральными принципами. Благородный рыцарь, которому нелегко обижать прекрасных дам. Или не очень прекрасных, но все же дам. Ее ведь могли притащить в Управу ещё днем, запереть на пару дней, пока занятый генерал-майор выкроит время для допроса, но вместо этого он пришел к ней сам и пытается напугать своей грозной репутацией, чтобы она покаялась и пообещала больше не хулиганить.
− Зачем вы все это затеяли?
− А вы подумайте. А я пока сделаю кофе. Или вам чаю?
Александр Блок тяжело вздохнул и потер переносицу.
− Я мог бы догадаться: вы хотели просто познакомиться с народным героем, так?
− Так. И провести в его компании приятный вечер.
− И ради этого поставили на уши город.
− Разве оно того не стоило?
− А вы не думали, что я могу захотеть больше, чем чаепитие и вы попадете в беду? Вы ведь здесь совсем одна.
Его тон больше не был грозным, но не был и поучающим. Александр Блок искренне пытался прояснить ситуацию и… прощупывал пределы дозволенного. Юлия, наконец, улыбнулась и подошла к нему. Запрокинула голову, глядя на него снизу вверх. Кровь ее бурлила, как шампанское.
Ей нужен был мужчина, который поможет ей сбросить напряжение и неутоленный голод, и этот замечательно подходил.
− Я не одна, а в обществе самого знаменитого рыцаря империи, − мягко заметила она, − которого сама пригласила к себе в дом. И который вскоре покинет его, как и наш город. Я − современная женщина и не люблю упускать уникальные возможности. Вы останетесь или пойдете?
В глазах Блока зажегся огонек. Похоже, с ним давно уже не вели себя столь откровенно.
− Останусь.
Затем он привлек Юлию к себе и крепко поцеловал.

***

− Ну и как вам Александр Великий, − спросил ее Даниил наутро, − соответствует ожиданиям?
Юлия сладко потянулась. Обворожительно улыбнулась ему и встретила понимающую усмешку в ответ.
− Более чем. С юмором и фантазией у него все в порядке.
− А с умом?
− О, и здесь все хорошо. Люблю умных мужчин.
− Надеюсь, он не чрезмерно умен.
− Почему?
− Потому что тогда меня расстреляют.
− Этого не будет. Я должна вам панацею, не так ли?
− Оставьте себе. Мне она уже не нужна.

***

Город и в самом деле сорвался с цепей, но Юлина шалость была здесь не причем. Юные Хозяйки сцепились не на шутку, Клара получала все больше влияния и встала под покровительство Полководца, кто-то оставил умирающего быка на пустыре костного столба, Инквизитор преследовала Каиных, Тяжелого Влада убили в Термитнике… Развязка второй вспышки была близка. Даниил собирал аргументы на Совет в пользу сохранения города.
− Его ещё можно спасти, Бурах обещал добраться до источника сырья для приготовления панацеи. Лекарство есть, вакцина тоже, Полководец и Инквизитор − разумные люди и тоже хотят обойтись без лишней крови, − рассказывал он, − передовая медицина и не с такими болезнями справлялась. Эпидемия скоро закончится.
− Говорят, Клара нашла свой способ, − заметила Юлия, − вы не хотите поговорить с ней?
Даниил пренебрежительно фыркнул.
− Чем мне может помочь экзальтированная шарлатанка, уверовавшая в собственную святость? Обойдусь без таких союзников. А вот то, что она втерлась в доверие к Александру Блоку весьма неприятно. Надо бы просветить его насчет ее сущности, но тут тоже потребуются серьезные аргументы.
Он мечтательно улыбнулся.
− Скоро я вернусь к своей «Танатике». Инквизитор обещала составить мне положительную характеристику для Властей, в случае сохранения города. Я смогу продолжить свои исследования, и эта эпидемия заменит мне Симона. Люди любят зрелищные истории победы над смертью. Я вернусь победителем и Тельман сожрет свою шляпу от злобы.
Даниил Данковский все ещё отрицал любые проявления мистики, как реально действующей в городе силы. Хозяек он считал просто харизматичными особами («Как и аристократки, они берут яркостью и тайной») имеющими влияние за счет принадлежности к правящим семьям города. А местные верования после попытки самоубийства Евы его откровенно сердили («Это не безобидное развлечение скучающей провинции, как я думал раньше, а дурное мракобесие, которое губит людей! Здешние запреты мешают врачам выполнять свой долг, а накрученные люди готовы устраивать охоту на ведьм, в поисках шабнак!»). Тем удивительнее для Юлии было, когда, однажды вечером, она услышала совершенно противоположные речи из его уст:
− Каины открыли мне истину. Многогранник − это чудо! Я должен защитить его любой ценой.
− Но Инквизитор требует снести его, − возразила Юлия.
− Обойдется. У нее личные счеты к Каиным и ей нельзя доверять. Многогранник – вот истинная победа над смертью! Этот город уже не спасти, он испорчен, прогнил болезнью до самого нутра! Вам лучше собирать вещи, Юлия − скоро его снесут!
Он выглядел словно одержимый. Самое неприятное, Юлия уже видела такие одухотворенные лица и горящие глаза раньше − у последователей Дикой Нины. А в последний раз − у Евы. Только Ева готова была пожертвовать собой, а Даниил собирался принести целый город в жертву утопии. Утописты вообще никогда не считались с потерями.
Она попыталась воззвать к его разуму.
− Даниил, я вас не понимаю. Ещё вчера вы придерживались иного мнения.
− Мария объяснила мне, что здесь происходит на самом деле. Вы были правы, в городе творится мистика самого высшего порядка. Многогранник станет началом новой утопии и породит на свет столько чудес, сколько не видел весь наш мир!
Мария. Ну, разумеется. Ради очередного дерзкого прожекта она подожжет временного союзника, а когда он прогорит дотла − вышвырнет, как мусор. А он разрушит ради нее свою и чужие жизни, даже не понимая, что это, по сути, не его решение.
Юлия, внезапно, разозлилась. Спорить с Хозяйкой было опасно, но смотреть, как она ломает Даниила было невыносимо. Тем более что ее судьбу не могла переломить даже Хозяйка.
− А как же лекарство Бураха? Вакцина? Вы уверяли, что они помогут, да и песчанка, насколько я знаю, долго не живет. Она уже уходит, так зачем разрушать город?
Даниил дернул плечом.
− Бурах не достал свою… основу для лекарства и не достанет. Его просто не хватит на всех. Зараженные скоро умрут. Вакцина ослабляет болезнь, но не более того. А главная проблема знаете в чем? Песчанка вернется. Это вовсе не вторая вспышка, их было много, настолько много, что почти все здешние суеверия направлены на то, чтобы не дать ей вырваться из под земли. Под нашими ногами смерть, Юлия, и единственный способ окончательно победить ее − запереть, заблокировать на этой земле и никогда больше не пускать сюда людей.
− Вы же убедили Полководца и Инквизитора, что город можно спасти. Они − неглупые люди, неужели никто не заметил бы несостоятельность ваших аргументов раньше?
Даниил расхохотался.
− Юлия, ну вы же умная женщина, как вы не понимаете? Всем, кто сейчас решает судьбу города, на него плевать! Он должен быть сохранен сейчас и тогда Аглаю Лилич не казнят, а Александра Блока не ославят кровопийцей! Что будет с городом в долгосрочной перспективе никого не волнует, эти проблемы будут решать другие люди. Я знал это давно, я понимал, что снос Многогранника даст лишь отсрочку, а рассчитывать на Бураха и его лекарство − идиотизм! Один раз такой выбор уже был сделан, Исидором Бурахом, и что мы видим? Песчанку, выплясывающую на улицах города, каких-то несколько лет спустя! Панацею не выйдет запустить в промышленное производство, а если Артемий умрет, как отец, то вы снова останетесь беззащитны перед ней.
Она медленно выдохнула, не позволяя себе сердиться на услышанное. Это было очевидно, как и то, что Даниил всегда сражался только за самого себя, а не за них. Нужно было понять, как до него достучаться. Даже одурманенный он полагался на логику. И в чем-то был прав, не признавая главного: приход болезни был закономерен. И разрушить эту закономерность было невозможно.
Его требовалось остановить и привести в чувство.
− Вы предлагаете снести город прямо сейчас? А куда денутся выжившие люди? Впереди зима. Где и на что люди будут жить, пока построят новый? Откуда брать ресурсы на это?
Даниил поморщился.
− Я помогу вам устроится в столице, Юлия. С вашим умом вы найдете…
− Я не о себе говорила. Как будут выживать те, до кого вам нет дела? Обычные люди?
− Ими займутся Каины и Ольгимские.
− Вы же понимаете, что обрекаете не только больных, но и здоровых? Правители тоже будут думать только о себе.
− Не стоит драматизировать. Ближайшие города примут беженцов, правительство выделит им бараки. Да, неудобно, но это лучше, чем жить на отравленной земле и каждые пять лет попадать в эпидемию.
Не вышло. Что ж, она тоже бы не поставила благополучие толпы незнакомцев выше собственного. Даниилу важна только его «Танатика»…
− А как насчет вашей лаборатории? Если вы уничтожите город, то ваши исследования запретят, не так ли?
Он сжал зубы.
− Моя лаборатория уже уничтожена Властями. Все было напрасно. Теперь я буду сражаться за Многогранник. Мое последнее, обреченное знамя.
− Откуда вы это знаете?
− Мария сообщила мне это.
О, ну разумеется! Мария Каина внушила Даниилу, что все, чем он дорожил − погибло. Но если получится доказать ему, что это не так… он же логик, он знает, что все взаимосвязано, он умный человек, в конце концов, а такие люди всегда понимают, что могут ошибаться!
− А она откуда? Мы ведь в карантине. Новости присылают Инквизитору, Полководцу и вам, ответственному за санитарные меры. Кто прислал бы Марии Каиной вести о вашей лаборатории и зачем? Почему их не прислали лично вам?
В глазах Даниила мелькнула короткая растерянность.
− Должно быть, ей сообщили столичные родственники. Об этом написали в газетах.
−…которые читают только они? А ваши соратники не сообщили вам, главе «Танатики», о ее уничтожении? Вам не кажется все это похожим на нелепую выдумку, состряпанную чтобы заставить вас забыть обо всем, кроме желаний Марии?
− Глупости! Она не стала бы меня обманывать!
− Почему это? Вы знаете ее чуть больше недели и все это время Каины пользовались вашим авторитетом к своей выгоде. Вас натравливали на Ольгимских, Сабуровых, прикрывались вами от гнева Инквизитора. Как городового заставили расследовать смерть Симона. И вы удивляетесь тому, что вам лгут, чтобы затащить в своей лагерь?
Даниил потемнел лицом.
− Не смешите меня. Вы говорите все это из мести, не так ли? Я предпочел вам Марию и вы мелочно, по-женски, пытаетесь оговорить соперницу!
Заведенная Юлия едва удержалась, чтобы не влепить ему пощечину. Но это уж точно не помогло бы делу.
− А я предпочла вам Александра Блока. Вы тут не единственный интересный мужчина, − парировала она. − Дальше-то что? Включите, наконец, голову, Даниил! Вами манипулируют! Мария воздействовала на вас, как Хозяйка, внушив вам свои мысли и заставив в них поверить. Я предупреждала вас, что это не просто суеверия. Вы знаете, что сейчас город − в ваших руках. Перечитайте собственные аргументы! Пошлите телеграмму своим друзьям в столицу. Все, что вы здесь делали, вы делали ради себя и своего детища, а теперь, в шаге от победы, готовы все разрушить только потому, что одна ведьма велела вам так поступить!
− Я делаю это по собственной воле!
− А со стороны смотритесь, как каинский холоп, неспособный иметь мнение отличное от хозяйского! За этим Симон вас вызвал? Чтобы подсунуть Марии и использовать? И вы готовы им прислуживать, наплевав на себя и свою «Танатику»?
Она замолчала. Все, выдохлась. На большее ее не хватит, она не боец.
Повисшую тишину нарушил тихий скрип: Даниил стискивал кулаки в кожаных перчатках. Бешенство в его глазах уступало место осмысленности. Он размышлял над ее аргументами. Наконец, глубоко вздохнул и поднял ладони к лицу. В его жестах Юлия заметила неуверенность.
− Мне лучше сейчас уйти.
− Надеюсь, вы пойдете к Инквизитору, а не к Марии. Иначе она окончательно продавит вас, превратив в безвольную марионетку.
− Я никогда не стану марионеткой, − жестко отрезал Даниил и ушел, хлопнув дверью.
Юлия закурила. И куда ее понесло? Не ей тягаться с Марией Каиной. Но если город снесут, то она сядет на первый же поезд и уедет прочь. В новой утопии ей места не будет. И обидно, черт побери, что такого человека, как Даниил Данковский превратят в очередного пса, сидящего на цепи Марии.
Даниил объявился только на следующий день: посвежевший, бодрый и без вчерашнего лихорадочного блеска в глазах. Выложил перед Юлией блок ее любимых сигарет и шоколад, о котором она мельком упомянула в одной из бесед.
− Откуда такая роскошь?
− Спасибо складским контрабандистам.
− Даже боюсь спрашивать, сколько это сейчас стоит.
− И не надо. Юлия, я прошу у вас прощения, вчера я наговорил много лишнего и оскорбительного. Что на меня нашло? Вы оказались правы: вероятность уничтожения «Танатики» ничтожна, ее не подтвердили ни Аглая Лилич, ни Александр Блок, ни новости из столицы. Я чувствую себя идиотом, который едва не погубил всех.
Юлия усмехнулась.
− Надеюсь, вы сохраните это чувство до Совета. Теперь вы понимаете, как велико влияние Хозяек?
− Да. Пожалуй, мне пока лучше не захаживать к Каиным, там творится форменный бедлам: Георгий вообразил себя Симоном, Виктор ведет себя странно, а Мария…
Он встряхнул головой.
− Неважно. Но какой, однако, ловкий гипноз! Не думал, что я так слаб к подобным воздействиям. А ведь Каины, похоже, верят в переселение души в Многогранник!
− А что вы думаете о Многограннике теперь? − осторожно спросила Юлия его.
− Что это удивительное архитектурное строение гениального автора. Оптика внутри него играет странные игры с сознанием. Впечатляющий фокус. Но Каины превратили его в алтарь, а я никогда не поклонялся никаким богам.
− И вы не думаете, что возможно сохранить в нем душу?
Даниил усмехнулся.
− Я − врач, Юлия. Я знаю анатомию человека. Души в ней не обнаружено. Люди часто говорят «душа», подразумевая свою личность, отделяя ее, таким образом, от тела и физиологии. Но как можно делить неделимое? Без разума мы − всего лишь животные, без тела − калеки. Человек − вот главное чудо творения, гармоничное сочетание физического и духовного. В «Танатике» я борюсь за продление человеческой жизни и даже если бы Многогранник действительно функционировал так, как Каины утверждают… Это была бы не жизнь.
Юлия улыбнулась, очарованная его речью и поймала его теплый взгляд.
Ей удалось переубедить его. Даниил Данковский был в шаге от падения, но она протянула ему руку, и он удержался, чтобы творить свои собственные чудеса и возноситься все выше. И запирать его в этом городе было, все равно, что удерживать Дикую Нину в Многограннике, превращая ее из живой, любимой многими, ужасной и великолепной женщины, в слабое воспоминание, застрявшее в лабиринте зеркал.
− Ещё раз извините за вчерашнее. Спасибо, что привели меня в чувство. Я − ваш должник.
Даниил поцеловал Юлии руку и ушел работать над аргументами. Юлия подавила сладкие мурашки и уткнулась в книгу. Вздохнула.
Если у нее и были раньше шансы, то после вчерашнего скандала о них стоило забыть. Этот человек был слишком горд, чтобы простить ей демонстрацию своей слабости.

***

− Юлия, Юлия, я знаю, что ты влюблена в бакалавра. Но он уедет и забудет тебя. Хочешь, я сделаю так, что ты навсегда останешься в его памяти?
Юлия хватала ртом воздух, как рыба, подцепленная крючком. Она не впускала Клару и не заметила, как та вошла, будучи поглощенной расчетом новой формулы к своим растяжкам судьбы. И сейчас замерла, не в силах пошевелиться, только губами и могла двигать.
− Хочу.
− Я сделаю это для тебя, − певуче протянула Клара, − а ты сделаешь кое-что для меня. Анна и Лара уже согласились, но вас должно быть трое. Три нити, три смиренницы, три парки. Только втроем вы сможете спуститься со мной в кайюр и помочь Артемию Бураху убить Оюна. Две вернутся назад, а одна останется. Но вы, дочери закона, знаете свою судьбу и не станете ей противиться. Ты знаешь, как умрешь, Юлия?
Конечно, она знала. Она рассчитала это давно и никогда не сомневалась в расчетах. Собственные растяжки сковали ее тело, будущее было неизбежным, фатум шел бок о бок с ней. Юлия Люричева должна умереть во время второй вспышки песчанки, но не от болезни и не от рук мятежных солдат или мародеров. Она всегда решала свою судьбу сама.
− Я совершу самоубийство.
− Правильно. Дать тебе мерадорм?
− У меня есть, − Юлия блуждала взглядом по комнате и наткнулась на две сигареты, выкатившиеся из небрежно брошенной пачки. В голове возник вопрос, и она перевела взгляд на Клару. − Ты кто? Чума или Хозяйка?
− А есть ли разница?
− Я должна знать ради кого умру.
Клара улыбнулась, демонстрируя острые зубки.
− Ради себя. И только ради себя. Ты ведь эгоистка, Юлия.
− Я собиралась оставить записку…
− Ой, да брось эти формальности! Кому они нужны? Он все равно не оценит, он презирает самоубийц. Поторопись, Бурах уже идет к Бойням. Мы не должны опоздать.
Юлия кивнула и взялась размешивать снотворный порошок в воде.

***

Сознание вернулась к ней, вместе с потоками исторгаемой ею воды. Юлия выталкивала содержимое желудка (хорошо хоть позавтракать не успела) в таз у кровати, туда же отправилась непонятная трубка, всунутая ей в рот. Наконец, мучения закончились, и она обессилено опрокинулась на спину.
− Отлично, пришла в себя. Пей.
Вода полилась обратно в рот. После нескольких жадных глотков Юлия попыталась отвернуться, но Даниил ей этого не позволил.
− Пей, я сказал, − прикрикнул он, − будешь прочищать желудок.
− Я не могу…
− А мерадормом травиться могла?! Пей, не то опять через трубку буду вливать!
Юлия подчинилась. Ее трясло, мысли путались, а голова была словно ватой набита. Кукла, как она есть и делай с ней, что хочешь. Даниилу приспичило отрабатывать на ней какие-то медицинские техники.
− Зачем…
− Это ты мне скажи зачем?! Юлия, ну ты же умная барышня, не малахольная, не истеричка! Я мог ждать такого от Лары, но не от тебя! Завтра Совет, эпидемия почти ушла, а ты что творишь?!
Юлию опять затошнило и рассерженный Даниил придержал ее за плечи, помогая свеситься с кровати. А потом снова стал поить. Сколько раз повторялся этот ужас она не запомнила, но ей стало чуть лучше. По крайней мере, голова заработала, хотя тело ощущалось чужим и разваливающимся. Даниил, закатавший рукава рубашки по локоть, обтер ее лицо влажной тканью, затем, в очередной раз, унес таз. Он подуспокоился и выглядел очень уставшим.
− Рассказывай. И не смей говорить, что это из-за меня.
− На тебе свет клином не сошелся, − скривилась Юлия, − я бы никогда не отравилась из-за мужчины. Но так было нужно.
− Кому?
− Кларе.
Даниил подобрался. Разбитая Юлия рассказала о приходе Клары и кайюре, от которого остались лишь смутные воспоминания. Похоже, Артемий Бурах выбрал не ее.
− Чертова дрянь! − выдохнул Даниил. − Нет, я больше не буду делать скидку на то, что она − ребенок. Я отверг ее нелепый план с жертвоприношением смиренников, так она взялась осуществлять его за моей спиной!
− Это могла быть шабнак, − вяло возразила Юлия, − и я должна была умереть. Я все рассчитала.
− Ну да, а Сабуров был уверен, что умереть должен весь город с его жителями. А что в результате? Юлия, вы, смиренники, сами себя настроили на это. Это не магия, фатум или как там ещё, это человеческая психология и последствия вашей веры в Закон. Сабуров обрек город, уверенный в его гибели и город бы погиб из-за его саботажа. Катерина назвала Бураха преступником и натравила на него жителей, так и сбылось ее «пророчество». Ты рассчитала повторение вспышки, как любой умный человек со способностями к точному анализу, но убедила себя, что умрешь не от нее. Ты достаточно осторожна и предусмотрительна, чтобы не заразиться, ты пережила уже вторую эпидемию, и ты не позволишь никому управлять тобой. Поэтому ты и решила, что умрешь только от своей руки. Но разве ты хотела умереть на самом деле?
− Нет. Я хотела жить. Я хотела…
Она замолчала, глядя на него. Сморгнула слезы. Смерть оказалась не тихой и естественной, а отвратительной, грязной, даже притом, что она использовала снотворное − самый «чистый» способ. Даниил накрыл ее руку своей.
− В любых теориях случаются ошибки, − тихо и успокаивающе продолжил он, − иногда стоит это просто признать и жить дальше. И жить с толком. Какое расточение столь великолепного ума, как у тебя, на одну-единственную теорию, подтверждение которой требует твоей смерти! Смерть − это вовсе не красиво и не правильно. Обещай, что доживешь до старости и заставишь запомнить себя, так, чтобы имя Юлия Люричева знали везде, от центра империи до дальневосточных колоний.
− Чертов соблазнитель, − пробормотала Юлия, − я не в себе, а ты пользуешься.
Даниил мягко рассмеялся.
− Прости. Я имею слабость к умным, интересным и авантюрным женщинам. Но ещё они должны любить жизнь, иначе мне с ними не по пути. Обещай, что не будешь так больше делать, хорошо?
− Обещаю.
− Умница.
Юлия попыталась обдумать его слова, но слишком плохо себя чувствовала. Одного этого хватило, чтобы не повторять попытки. И, неужели, он прав насчет смиренников? Они все обрекли себя на смерть, все стали теми будущими мертвецами, которых видит Лара, даже трусиха Анна…
Юлия дернулась.
− Ты был у Лары?
− Да, ты − не первая, кого я сегодня откачивал. Но с ней остались ее люди, они забили тревогу почти сразу, и Лара обошлась меньшим вредом, чем ты, о ней можно не волноваться.
− А Анна? Ее ты спас?
Даниил изменился в лице. Выругался, мешая мат с латынью, и сорвался с места. Хлопнула дверь. Юлия закрыла глаза и провалилась в дурную дремоту. В кайюре щелкали когтями Исполнители и пела Анна, уходящая с ними. Юлия плакала, а Лара ее утешала, подставив плечо для слез.
Разбудил ее шорох у кровати.
− Юлия, я − вестница твоей смерти. Тебе выбирать какой она будет.
Она распахнула глаза и увидела у своей постели Клару. В висках застучали молоточки, но эта слабость была чисто физической, не той, что в прошлый раз. На нее накатило глухое раздражение. Девчонка вернулась закончить начатое? Или это вторая? А лицо-то какое благостное, будто счастливую весть принесла! И не выгонишь ее, с постели не встать.
− Я уже выбрала. Я умру от старости в возрасте Симона, − процедила Юлия.
− Отставим шутки, тебе осталось жить гораздо меньше, − с бесящей уверенностью заявила Клара, − хочешь умереть бессмысленно и незаметно?
− Нет уж, пусть обо мне рыдает вся страна. С дальневосточными колониями, − припомнила Юлия слова Даниила и скривилась.
Но для этого нужно было жить так, чтобы тебя запомнили, а не умирать молодой в никому не известном степном городке.
− Я возложу на тебя руки и дам возможность умереть, как Симону Каину, если согласишься, как он, напитать своей кровью жаждущих.
− А он точно был согласен? Что-то я сомневаюсь. Симон был утопистом, а не смиренником.
− Прекращай издеваться, − топнула ножкой Клара, − мне нужны согласные умереть, чтобы Александр принял мою сторону, а не бакалавра! Ты согласна умереть ради спасения города и Многогранника?
Юлия вспомнила трубку, промывание желудка и на нее вновь накатила дурнота.
− Нет уж, спасибо, − выдохнула она, − сдались они мне! Пусть хоть и то и другое сносят, я хочу жить! Не вышло из меня пророчицы, так и самоубийцы тоже не выйдет!
− Ты эгоистка! − Поразилась Клара. − Неверующая! Любой смиренник должен быть счастлив умереть по воле Закона, это твоя судьба…
Договорить она не успела: в комнату ворвался Даниил. И он снова был очень зол.
− Опять ты?! Второй раз за день сюда явилась?
− Я в первый раз пришла! А то сестрица моя была…
Он не стал слушать: схватил ее за шиворот и потащил к выходу.
− Это из-за тебя я вместо подготовки к Совету ношусь по городу и отбиваю у смерти одурманенных тобою девиц! Ты перешла пределы моего терпения, я тебя Бураху на органы сдам!
− Ай, пусти! Даниил, Даниил, я знаю, что ты любишь… ой, больно!
Даниил выгнал Клару, запер дверь и вернулся.
− Наверное, ко мне приходила другая Клара, − заметила Юлия, у которой невольно улучшилось настроение.
− Мне, честно говоря, все равно, − отмахнулся Даниил, − они меня обе достали своими фокусами.
− Клара будет на завтрашнем Совете?
− Это вряд ли. Двое ее Приближенных мертвы.
− Кто?
− Артемий убил Старшину Оюна и занял его место. И… мне жаль, но Анну я не успел спасти.
Он скорбно опустил голову. Юлия стиснула простыню.
− Это закономерный исход. Одна из нас должна была умереть.
− Увы, самоубийства бывают и успешными. Завтра все закончится.

***

На двенадцатый день мора болезнь ушла. Даниил не видел в этом ничего мистического.
− Все, как ты любишь говорить, закономерно. Инфекция не живет вне живых тел, она вспыхнула и выгорела, как и в первый раз, при Исидоре Бурахе. Его сын теперь наделает панацей в любом количестве, ресурс для этого найден.
Он готовился идти на Совет: подтянутый, уверенный в себе, торжествующий. Юлии стало получше, и она провожала его, не решаясь задать последний вопрос. Хотя… ответ был очевиден: раз Даниил не посоветовал ей собрать вещи, а вариант Клары категорически отверг, то оставался только один.
Город будет сохранен.
− Бурах будет на Совете?
− Конечно. Я позаботился о том, чтобы на его детишек хватило панацей.
− А Клара?
− Клара скомпрометирована. Какие бы доказательства она теперь ни собрала, Александр Блок ей не поверит. Он разочаровался в ней.
− Почему?
− Потому что я доказал, что Клара виновна в доведении до самоубийства горожанки, Анны Ангел. Полководец не оценил этого поступка.
Юлия слегка нахмурилась, не понимая. Александр даже не знал Анну. Как ее смерть могла так сильно опорочить Клару?
Она почувствовала, как ее щеки заливает краска гнева и стыда. Ну, конечно же! Интрига простая, как три копейки: Даниил рассказал Александру о тройном самоубийстве парок, совершенном под влиянием Клары-шабнак! Чудотворница не исцелила город, а просто запудрила мозги его наиболее впечатлительным жительницам, и никакого чуда не случилось, болезнь-то ушла только сегодня!
«А вы помните Юлию Люричеву, хитрую барышню, которая выдумала заговор, чтобы с вами познакомиться, господин генерал? Я ее еле откачал, бедняжка в ужасном состоянии и проклинает Клару, и свою доверчивость. Несомненно, она шарлатанка и опасна для общества, как те священники-старообрядцы, из-за которых люди умирали целыми семьями, веря в свое чудесное спасение…а самих «святых» потом судили, потому что они-то собой никогда не жертвовали, предпочитая сбегать с чужими деньгами». И Александр Блок, настоящий мужчина и рыцарь, получил атаку по всем флангам: он ещё помнил ночь, проведенную в постели Юлии и не желал ее смерти, он увидел умысел в действиях Клары и не получил обещанного чуда от чужой смерти. Его вера в Клару рухнула.
Юлия сжала зубы. В методах бакалавр никогда не стеснялся. Разрушитель, как он есть. Атеист, безжалостно уничтожающий чужие иллюзии и мечты.
Даниил взял ее ладонь в свою и поднес к губам. Поцеловал, виновато глядя ей в глаза.
− Прости меня. Это было необходимо, чтобы Клара не выкинула напоследок подлянку. Думаю, я заслужил пощечину.
− От женщины, которая едва на ногах стоит? Да ты и тут подгадал.
− Я готов подождать пока ты поправишься. Честно говоря, я и не собирался уезжать раньше.
Юлия сощурилась. Надо было, все-таки, расставить все точки над «и».
− Даниил, Даниил, я знаю, что ты любишь… кого?
− «Танатику», − хмыкнув, ответил тот, − жизнь.
Он наклонился к ее уху и шепнул:
− И тебя, Юлия. Ты очень сильно мне нравишься, хоть у меня не было времени продемонстрировать тебе это. Но я − большой эгоист и не могу обещать, что буду принадлежать тебе всецело. Подумай, устроят ли тебя такие отношения. Но даже если нет… «Танатике» нужны люди с твоим складом ума и оригинальными взглядами. Я не сомневаюсь, что ты сможешь продвинуть наши исследования борьбы со смертью, далеко вперед. Поедем со мной в столицу? Я докажу тебе, что жизнь − куда более приятная штука, чем смерть.
− Мне надо подумать.
− Думай. Увидимся после Совета.
От очередного подлого приема он все же не удержался: поцеловал ее и обнял, оставляя отпечатки горячих рук на ее спине. Юлия присела за стол и подтянула к себе пачку бумаги. Набросать вероятные растяжки? Все-таки, два эгоиста на пару − это многовато. С другой стороны, в ее жизни так же, ни один мужчина никогда не занимал первого места, значит, не будет сцен из-за недостатка внимания и ревности к работе. В этом они с Даниилом были похожи. Но работа в «Танатике» и столица были не менее привлекательным предложением, чем он сам. Проект «Растяжки судьбы» был окончен, его итоги подведутся позже, когда Юлия не будет отвлекаться на слабость. Ей пора было поменять обстановку, предмет исследований и круг общения. Засиделась она в этом городе. Нужно заняться чем-то другим. Но выбрать придется что-то одно: либо Данковский в любовниках, либо работа в «Танатике». Их роман не будет долгим, однако начальник-бывший − слишком большой риск потерять все.
Подбросить монетку?
Она так и сделала. Орел − Даниил, решка − «Танатика».
Монета укатилась под стол, но искать ее Юлия не стала. Зажгла сигарету и с удовольствием затянулась. Выпустила дым из легких.
И послала к черту фатум и настройки на определенные решения. Кажется, она давно не пускалась в авантюры.

@темы: Мор (Утопия), миди, фанфик, гет, R-NC, Спонтанный зимний фест

Comments

[чайник прячется но вылезает жрать]

Меня давно интересует пейринг Данковский/Люричева, приятно было почитать по нему.

Впечатления двойственные, есть эпизоды и идеи, которые очень понравились. Например, сцена в Соборе с отговариванием Евы от самоубийства. Это было прекрасно и жизнеутверждающе. И дальше смешно и мило: «Ещё бы, − раздраженно думала Юлия, − этот мерзавец теперь точно выкрутится. А если бы Клара-шабнак была постарше, ему вообще не о чем было бы волноваться!».
Вообще, мне понравилось, что у Данковского и Люричевой были связи с другими, приятно, что их связь отличается от классической моногамной влюблённости.
Отличные заключительные фразы:

Подбросить монетку?
Она так и сделала. Орел − Даниил, решка − «Танатика».
Монета укатилась под стол, но искать ее Юлия не стала. Зажгла сигарету и с удовольствием затянулась. Выпустила дым из легких.
И послала к черту фатум и настройки на определенные решения. Кажется, она давно не пускалась в авантюры.

Но кое-что не понравилось. В основном два момента. Первый - то, что несмотря на 14 тысяч слов ПОВ Люричевой о ней можно узнать довольно мало нового относительно того, что читается из канона. Мне не удалось больше узнать о теории растяжек судьбы, хотя она и упоминается часто, не получилось проследить за ходом мыслей Люричевой и понять, как она видит мир через призму своей теории. Особенно это бросалось в глаза, когда она догадалась о том, что Ева собирается спрыгнуть, и о том, что Клары две, - оба раза мне не удалось прочувствовать, как же именно ей удалось прийти к этим выводам.
Второй не понравившийся момент - как сделаны элементы новеллизации. По сути очень большой процент текста посвящён пересказу событий канона с точки зрения Люричевой. Мне кажется, вышло то ли слишком подробно, то ли недостаточно. Были эпизоды, которые с одной стороны состояли из довольно большого количества слов, но которые при этом совсем мало добавляли к канонному материалу, почти не раскрывали глубже персонажей и т.д. Из-за этого насыщенность текста новым материалом мне показалась не очень высокой. Есть куски, показывающие личное отношение Люричевой к персонажам или событиям, но мне этого было недостаточно, чтобы не терять увлечённость текстом.

В любом случае, я рада, что в фандоме появился такой текст и я его прочитала. Спасибо.

[Сердце, твирь и скальпель]

чайник прячется но вылезает жрать,
Спасибо за такой подробный комментарий.

приятно, что их связь отличается от классической моногамной влюблённости.

Мне кажется, они оба спокойно относятся к сексу и аромантичны. Тем более, на тот момент никто никому ничего еще не обещал.
Недостатки текста принимаю, вы правы. У Юлии оказался очень насыщенный в каноне досуг и шикарные диалоги с Данковским, которые и менять-то не хотелось. Это именно наблюдения за мором и Даниилом Данковским глазами Юлии. И второго явно больше, потому что этот сияющий утопист затмевает многое, когда постоянно рядом.)
Я рада, что вы оценили текст и вдвойне рада, что кто-то разделяет мой интерес к этому пейрингу.