День подошел к концу.
Название: Последние дни Столицы
Фандом: Мор. Утопия
Пейринг/Персонажи: Один из последних сотрудников Танатики, Данковский, Клара
Размер: мини
Категория: джен
Жанр: дарк
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: зомби-АУ
Дополнительно: написано для марафона «Осенние ужасы» на сообществе iplfandom.diary.ru/
читать дальшеНикто в Столице не знал, откуда они взялись. Никто, конечно, кроме нас, «Танатики». Но мы не спешили ни с кем делиться информацией. Нас скорее всего казнили бы, поначалу ведь Инквизиции удавалось поддерживать какое-то подобие прежних порядков. А если не Инквизиция, то нас разорвала бы разъяренная толпа.
А ведь мы, хоть и выпустили в мир это проклятие, наверное, единственные, кто может его остановить. По крайней мере, у Данковского еще осталась пара толковых идей. Вполне вероятно, нам удастся изготовить вакцину. Мы уже изготовили бы ее, если бы центрифуга не вышла из строя. Так что теперь все зависит от того, удастся ли Данковскому и М. вынести запасные детали из больницы Трех Сердец. Когда-то путь туда и обратно занимал меньше часа, но их нет уже третий час. Впрочем, я пока что не слишком волнуюсь. Передвигаться надо с осторожностью, но вдвоем и с оружием в руках Данковский и М. в безопасности. Немертвые теперь ходят поодиночке, не то, что в разгар зимы, когда эпидемия распространялась стихийно, охватив Столицу как огонь ворох сухой бумаги. Помню, в новогоднюю ночь мы еле отбились от «гостей», которые хотели, чтобы мы либо стали их праздничным ужином, либо присоединились к «вечеринке».
И все равно я предпочел бы пойти вместо Данковского, все-таки он наш главный «мозг», но я гораздо хуже стреляю. Это правда. Так что моя задача следить за нашими культурами и препаратами и охранять лабораторию. С первым проблем не предвидится, все-таки я кроме Данковского единственный оставшийся в нашей лаборатории бакалавр. Со вторым тоже.
Набережная перед Институтом прекрасно просматривается, а двери на этаж и в саму лабораторию из самого прочного дуба, предмет гордости покойного директора Института. Грустно вспоминать его, ведь я лично проломил ему череп. Нет, уже не ему конечно, а его одержимому инфекцией телу, и мне едва удалось избежать перепачканных гнилью зубов, но все равно мне было жаль. Он всегда нас поддерживал, даже когда крыса-Тельман давил через министерство. Вот кому я проломил бы голову с куда большим удовольствием.
Набережная по-прежнему совершенно пуста и безжизненна.
Все началось в этой лаборатории. Неудачный эксперимент. «Неудачный эксперимент», - сказал Данковский, - «Непредсказуемый побочный эффект». Он убрал браунинг в карман плаща, велел упаковать тело и отправить в печь для утилизации отходов. А потом упрямо нахмурился, так как только он умеет, и добавил, что мы получили важные результаты и должны двигаться дальше.
Наверное, именно из-за этого несгибаемого упорства мы все ему и верили. Тогда, полгода назад, когда у Инквизиции было готово дело, чтобы закрыть Танатику, а потом и закрыть всех нас в каком-нибудь неуютном и сыром местечке, Данковский точно так же упрямо сдвинул брови и умчался по Северному Железнодорожному куда-то на край степей. Там по его словам скрывалась наша последняя надежда. Нам устроили две горячих недельки, с обысками и вызовами на Остров Правосудия, но мы честно надеялись.
А потом Данковский вернулся, отощавший как бродячий кот, с девчонкой-подростком и несколькими пробирками какой-то бурой дряни. Не знаю, зачем ему понадобилась девчонка, она почти ничего не говорила, только улыбалась блаженной улыбочкой. Мы о ней ничего толком не знали, только, что ее зовут Клара. Мне казалось, что ей не помешало бы показаться психиатру. А вот из привезенных Данковским образцов мы сделали сыворотку, которая весьма впечатляюще показала себя на животных.
И мы испытали сыворотку на человеке. Несколько преждевременно, мы все отдавали себе в этом отчет. Но ученые так делают иногда, гораздо чаще, чем представляют себе обыватели. Не так-то просто тогда было заполучить свежий бесхозный труп, не то, что теперь. Мы воспользовались возможностью, инъекция была сделана. Сначала казалось, что она не подействовала. А потом наш подопытный встал. Встал, несмотря на то, что все его жизненные показатели оставались на нуле и на теле начали образовываться трупные пятна. Первое, что он сделал – вцепился зубами в руку лаборанту, который дежурил возле него.
Как я уже сказал, Данковский расстрелял «подопытного» из браунинга. Мы взяли образцы тканей и сожгли тело. Нам всем чертовски повезло, не заразился никто кроме того лаборанта. Бедняга проработал у нас всего день, мы тогда даже имя его толком не выучили. Войцек, вот как его звали.
У него была большая семья: мать, отец, пятеро младших братьев и старенькая бабушка. На следующее утро они все были заражены – это значит, что у них отсутствовала сердечная деятельность, в теле начались процессы разложения, а сами они при этом были весьма активны и агрессивны ко всему живому. И заразны.
Эпидемия покатилась по Столице.
Клара, кстати, в это время куда-то пропала, но тут началось такое, что никому не было до этого дела.
Разлагающиеся полутрупы бродили по улицам, врывались в дома, магазины, школы. Нашу ненавидимую и обожаемую блистательную Столицу охватила вакханалия смерти. Трущобы и дорогие особняки были равны перед ней. Золотой и алый партер Оперного театра, аудитории Университета, гранитные залы Министерств, бордели восточного берега все превратилось в пиршественные залы для живых мертвецов.
Надо сказать, что всегда презираемые нами Инквизиторы действовали решительно, жестко и единственно разумным способом, не считаясь с собственными рисками. Столицу мгновенно закрыли. Закрыли железнодорожные вокзалы, опустили мосты на реке и поставили вооруженные кордоны на всех выездах. Да, это фактически обрекло на гибель жителей Столицы. Сколько выживших осталось на сегодняшний день я не берусь судить. К эпидемии добавились голод, мародерство. А еще взаимное недоверие и страх. Ничего удивительного, многим пришлось расстреливать и сжигать собственных родственников и друзей, которых инфекция превратила в истекающих гноем и жаждой крови монстров. Зима, хоть и не слишком суровая в наших широтах, тоже внесла свою лепту. Но к ее концу зараженных стало меньше.
Если бы я не был медиком и не знал так хорошо нашего врага, я бы надеялся, что удалось запереть инфекцию в Столице. Но кто может знать его лучше нас, ведь именно мы своими руками его создали.
Скорее всего, затаившиеся искры заразы успели проникнуть за пределы Столицы, чтобы вспыхнуть где-нибудь на Юге или на Западе. Так что наша вакцина единственная надежда на спасение людского рода. Если она окажется бессильной…
Только что я выглянул в окно и увидел, что Данковский возвращается. М. с ним нет. Данковский идет по набережной и ведет за руку ту девочку, Клару. Или это она его ведет. Они уже подходят к Институту. Огибают памятник доктору Витту. Мне всегда нравился этот памятник. На плечи Витта накинут медицинский халат, который развевается, как будто доктор стремительно шагает по коридорам больницы, а в тонкой руке он несет череп, подняв его над головой, как факел. У студентов медиков была такая примета, перед трудным экзаменом забраться ночью на плечи памятнику и коснуться черепа, так что тот всегда блестит как отполированный. Хотя зимней сессии не было, череп еще не успел потускнеть.
Я слышу, как Данковский с девочкой поднимаются по лестнице. Их шаги эхом отдаются в пустых вестибюлях Института. На девочке тяжелые ботинки, а Данковский хромает
Я не знаю, открывать ли дверь.
Фандом: Мор. Утопия
Пейринг/Персонажи: Один из последних сотрудников Танатики, Данковский, Клара
Размер: мини
Категория: джен
Жанр: дарк
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: зомби-АУ
Дополнительно: написано для марафона «Осенние ужасы» на сообществе iplfandom.diary.ru/
читать дальшеНикто в Столице не знал, откуда они взялись. Никто, конечно, кроме нас, «Танатики». Но мы не спешили ни с кем делиться информацией. Нас скорее всего казнили бы, поначалу ведь Инквизиции удавалось поддерживать какое-то подобие прежних порядков. А если не Инквизиция, то нас разорвала бы разъяренная толпа.
А ведь мы, хоть и выпустили в мир это проклятие, наверное, единственные, кто может его остановить. По крайней мере, у Данковского еще осталась пара толковых идей. Вполне вероятно, нам удастся изготовить вакцину. Мы уже изготовили бы ее, если бы центрифуга не вышла из строя. Так что теперь все зависит от того, удастся ли Данковскому и М. вынести запасные детали из больницы Трех Сердец. Когда-то путь туда и обратно занимал меньше часа, но их нет уже третий час. Впрочем, я пока что не слишком волнуюсь. Передвигаться надо с осторожностью, но вдвоем и с оружием в руках Данковский и М. в безопасности. Немертвые теперь ходят поодиночке, не то, что в разгар зимы, когда эпидемия распространялась стихийно, охватив Столицу как огонь ворох сухой бумаги. Помню, в новогоднюю ночь мы еле отбились от «гостей», которые хотели, чтобы мы либо стали их праздничным ужином, либо присоединились к «вечеринке».
И все равно я предпочел бы пойти вместо Данковского, все-таки он наш главный «мозг», но я гораздо хуже стреляю. Это правда. Так что моя задача следить за нашими культурами и препаратами и охранять лабораторию. С первым проблем не предвидится, все-таки я кроме Данковского единственный оставшийся в нашей лаборатории бакалавр. Со вторым тоже.
Набережная перед Институтом прекрасно просматривается, а двери на этаж и в саму лабораторию из самого прочного дуба, предмет гордости покойного директора Института. Грустно вспоминать его, ведь я лично проломил ему череп. Нет, уже не ему конечно, а его одержимому инфекцией телу, и мне едва удалось избежать перепачканных гнилью зубов, но все равно мне было жаль. Он всегда нас поддерживал, даже когда крыса-Тельман давил через министерство. Вот кому я проломил бы голову с куда большим удовольствием.
Набережная по-прежнему совершенно пуста и безжизненна.
Все началось в этой лаборатории. Неудачный эксперимент. «Неудачный эксперимент», - сказал Данковский, - «Непредсказуемый побочный эффект». Он убрал браунинг в карман плаща, велел упаковать тело и отправить в печь для утилизации отходов. А потом упрямо нахмурился, так как только он умеет, и добавил, что мы получили важные результаты и должны двигаться дальше.
Наверное, именно из-за этого несгибаемого упорства мы все ему и верили. Тогда, полгода назад, когда у Инквизиции было готово дело, чтобы закрыть Танатику, а потом и закрыть всех нас в каком-нибудь неуютном и сыром местечке, Данковский точно так же упрямо сдвинул брови и умчался по Северному Железнодорожному куда-то на край степей. Там по его словам скрывалась наша последняя надежда. Нам устроили две горячих недельки, с обысками и вызовами на Остров Правосудия, но мы честно надеялись.
А потом Данковский вернулся, отощавший как бродячий кот, с девчонкой-подростком и несколькими пробирками какой-то бурой дряни. Не знаю, зачем ему понадобилась девчонка, она почти ничего не говорила, только улыбалась блаженной улыбочкой. Мы о ней ничего толком не знали, только, что ее зовут Клара. Мне казалось, что ей не помешало бы показаться психиатру. А вот из привезенных Данковским образцов мы сделали сыворотку, которая весьма впечатляюще показала себя на животных.
И мы испытали сыворотку на человеке. Несколько преждевременно, мы все отдавали себе в этом отчет. Но ученые так делают иногда, гораздо чаще, чем представляют себе обыватели. Не так-то просто тогда было заполучить свежий бесхозный труп, не то, что теперь. Мы воспользовались возможностью, инъекция была сделана. Сначала казалось, что она не подействовала. А потом наш подопытный встал. Встал, несмотря на то, что все его жизненные показатели оставались на нуле и на теле начали образовываться трупные пятна. Первое, что он сделал – вцепился зубами в руку лаборанту, который дежурил возле него.
Как я уже сказал, Данковский расстрелял «подопытного» из браунинга. Мы взяли образцы тканей и сожгли тело. Нам всем чертовски повезло, не заразился никто кроме того лаборанта. Бедняга проработал у нас всего день, мы тогда даже имя его толком не выучили. Войцек, вот как его звали.
У него была большая семья: мать, отец, пятеро младших братьев и старенькая бабушка. На следующее утро они все были заражены – это значит, что у них отсутствовала сердечная деятельность, в теле начались процессы разложения, а сами они при этом были весьма активны и агрессивны ко всему живому. И заразны.
Эпидемия покатилась по Столице.
Клара, кстати, в это время куда-то пропала, но тут началось такое, что никому не было до этого дела.
Разлагающиеся полутрупы бродили по улицам, врывались в дома, магазины, школы. Нашу ненавидимую и обожаемую блистательную Столицу охватила вакханалия смерти. Трущобы и дорогие особняки были равны перед ней. Золотой и алый партер Оперного театра, аудитории Университета, гранитные залы Министерств, бордели восточного берега все превратилось в пиршественные залы для живых мертвецов.
Надо сказать, что всегда презираемые нами Инквизиторы действовали решительно, жестко и единственно разумным способом, не считаясь с собственными рисками. Столицу мгновенно закрыли. Закрыли железнодорожные вокзалы, опустили мосты на реке и поставили вооруженные кордоны на всех выездах. Да, это фактически обрекло на гибель жителей Столицы. Сколько выживших осталось на сегодняшний день я не берусь судить. К эпидемии добавились голод, мародерство. А еще взаимное недоверие и страх. Ничего удивительного, многим пришлось расстреливать и сжигать собственных родственников и друзей, которых инфекция превратила в истекающих гноем и жаждой крови монстров. Зима, хоть и не слишком суровая в наших широтах, тоже внесла свою лепту. Но к ее концу зараженных стало меньше.
Если бы я не был медиком и не знал так хорошо нашего врага, я бы надеялся, что удалось запереть инфекцию в Столице. Но кто может знать его лучше нас, ведь именно мы своими руками его создали.
Скорее всего, затаившиеся искры заразы успели проникнуть за пределы Столицы, чтобы вспыхнуть где-нибудь на Юге или на Западе. Так что наша вакцина единственная надежда на спасение людского рода. Если она окажется бессильной…
Только что я выглянул в окно и увидел, что Данковский возвращается. М. с ним нет. Данковский идет по набережной и ведет за руку ту девочку, Клару. Или это она его ведет. Они уже подходят к Институту. Огибают памятник доктору Витту. Мне всегда нравился этот памятник. На плечи Витта накинут медицинский халат, который развевается, как будто доктор стремительно шагает по коридорам больницы, а в тонкой руке он несет череп, подняв его над головой, как факел. У студентов медиков была такая примета, перед трудным экзаменом забраться ночью на плечи памятнику и коснуться черепа, так что тот всегда блестит как отполированный. Хотя зимней сессии не было, череп еще не успел потускнеть.
Я слышу, как Данковский с девочкой поднимаются по лестнице. Их шаги эхом отдаются в пустых вестибюлях Института. На девочке тяжелые ботинки, а Данковский хромает
Я не знаю, открывать ли дверь.
@темы: драббл, G-PG, Мор (Утопия), джен, Осенние ужасы
-
-
23.11.2015 в 10:55читать под саундтрек из Walking Dead - отдельное удовольствие
-
-
24.11.2015 в 10:50А что, идея зомби в реалиях Мора — просто огонь, ящитаю, прям на стиле, с иголочки : D
Здорово получилось) Памятник Витту покорил мое сердце
-
-
25.11.2015 в 08:52-
-
30.11.2015 в 11:44-
-
03.12.2015 в 12:20Памятник Витту покорил мое сердце
Caelibem, А ты видела памятник Пирогову у первого меда? Это немного по мотивам )
MuTsubaki, спасибо.
А в итоге правы оказались те, кто "Танатику" гнобилМириамель, а я не сомневаюсь, что они и правы в своем роде. Все эти прогрессивные порывы, они всегда с рисками. А такие люди как Данковский и его последователи очевидно на эти риски готовы априори.
-
-
22.02.2017 в 21:10Не завидую я бедолаге из "Танатики" - сдается мне у него и вариантов-то нет.
Все равно откроет. А Данковский шикарен, как всегда: устроил "небольшой побочный эффект" для всей столицы и продолжает бороться!